Смертельная лазурь

Мы спустились в кухню. Корнелия поставила передо мной простой ужин — рыбу и овощи. Утоляя голод, я обо всем рассказал ей: о том, как меня похитили, о разговоре с ван дер Мейленом, о побеге, о пожаре на Принсенграхт и об ужасной гибели Луизы. Не позабыл и о своем ночном кошмаре, высказав предположение, что старый мастер каким-то образом связан с роковыми полотнами в синих тонах.

Я рассказал ей все, и Корнелия вдруг задала мне вопрос, которого я ждал:

— Корнелис, а что значила для тебя Луиза ван Рибек? Тебя ведь ужасно потрясла ее гибель.

— Я и сам все время спрашиваю себя об этом, — не скрывая правды, ответил я. — Луиза была женщина красивая, умная. Разумеется, ее гибель не оставила меня равнодушным.

— Ты говоришь о ней с такой нежностью, не всякий мужчина говорит так даже о любимой жене.

— Участь Луизы в самом деле оставила глубокий след в моей душе.

— Только ее участь?

Смахнув непокорную прядку со лба, Корнелия сидела и, испытующе глядя на меня, ждала ответа. Я понимал, что она неспроста допытывается, но мне не хотелось ни разочаровывать ее, ни лгать ей. Эта девушка ничего подобного явно не заслуживала.

— Нет, не только участь ее, — не стал кривить душой я. — Такая женщина кому угодно могла вскружить голову. Даже не прилагая для этого особых усилий.

— Корнелис, скажи мне, а как бы ты поступил по отношению к ней, не погибни она этой ночью?

— Не знаю, что тебе и сказать, но мне кажется, ты для меня важнее.

— Ты сказал «мне кажется» ради того, чтобы не расстраивать меня?

— Нет, совсем не поэтому. Просто Луиза относилась к тому типу женщин, которые очень многих мужчин лишают разума. Ты же из тех, с кем можно спокойно и счастливо жить всю жизнь.

Она долго смотрела на меня, и мне стало не по себе от ее взгляда. Я вдруг показался себе жутким подлецом, предателем. И не по причине моей откровенности. Чувства к Луизе казались мне теперь актом предательства по отношению к Корнелии. И я был достоин наказания.

— А как нам с тобой теперь быть? — после долгой паузы спросила Корнелия.

— Это… — Я сглотнул застрявший в горле комок. — Это тебе решать.

Она кивнула:

— Я об этом подумаю.

Ответ не удовлетворил, но и не разочаровал меня, и я тут же дал себе клятву никогда больше не расстраивать Корнелию.

Глава 16 Под подозрением

Я решил отправиться в ратушу — заявить о похищении, жертвой которого стал, а заодно и о похитителе. Конечно, мои шансы уличить ван дер Мейлена были ничтожны, но Корнелия настояла, чтобы я хотя бы попытался. Я очень рассчитывал на помощь инспектора Катона, поскольку он знал меня и мог поверить, что не я убийца охранника Баса.

Я уже собирался выйти из дома, как открылась дверь и в дом вошла Ребекка. Вместе с экономкой появились двое мужчин, один из них худощавый, с темной ухоженной бородкой. Инспектор Катон.

Иеремия Катон в знак приветствия снял шляпу с голубыми перьями и без тени улыбки посмотрел на меня. Взгляд его спутника, совсем еще молодого человека с выбивавшимися из-под скромной темной шляпы соломенно-желтыми волосами, тоже не сулил ничего хорошего. Катон представил его как своего помощника Деккерта.

Я, в свою очередь, представил Катону Корнелию.

— Вы словно угадали мои намерения, господин инспектор. Я уже собрался к вам сделать заявление.

— Как я вижу, сегодня, день заявлений, — с невозмутимым видом ответил Катон. — На вас сегодня тоже заявили.

— То есть как? — недоверчиво переспросил я. — Любопытно, кто же и в чем меня обвиняет.

— Вас обвиняют в том, что сегодня ночью вы незаконно проникли в дом купца Мельхиора ван Рибека на Принсенграхт, где, угрожая хозяину расправой, подожгли дом.

Все это говорилось таким тоном, словно речь шла о сущей безделице вроде украденного на рынке яблока или выбитого стекла. Однако пол тут же ушел у меня из-под ног. Привалившись к стене, я покрылся холодным потом. Перед глазами вновь встали события ужасной ночи: мокрая парусина, пылающий дом ван Рибека, мои отчаянные попытки спасти Луизу. И страшные слова брандмейстера о смерти Луизы. Как мог я поджечь дом, если в тот момент, связанный по рукам и ногам, валялся в подвале увеселительного заведения на Антонисбреестраат?

— Кто? Кто меня в этом обвиняет? — задыхаясь от возмущения, спросил я.

— Некая Беке Моленберг, кухарка в доме ван Рибека, ей удалось спастись.

Я уже слышал о кухарке по имени Беке. И тут же вспомнил, где и когда. Луиза пришла на нашу с ней первую встречу, переодевшись служанкой, и тогда еще похвасталась, что перехватила наряд у кухарки Беке. И, что еще врезалось мне в память, не бесплатно, а за воистину царское вознаграждение в целый гульден.

— Так вы признаете, что минувшей ночью были в упомянутом доме на Принсенграхт? — допытывался Катон.

— Признаю, — машинально ответил я, обдумывая, кому и зачем понадобилось предъявлять мне столь чудовищное обвинение.