Смертельная любовь

Сталин сидел напротив жены. По одним рассказам, скатывал хлебные шарики и швырял в нее. По другим – не хлебные шарики, а мандариновые корки или даже окурки папирос «Герцеговина-Флор», которые курил. По третьим – кидал корки то ли в одну из актрис, то ли в одну из жен военачальников. У него это могло быть и признаком ухаживания, и признаком дурного расположения духа. В обоих случаях праздник для Нади был отравлен. Вне себя, она покинула банкетный зал. Плакала на улице. Ее сопровождала и утешала или жена Молотова, Полина Жемчужина, или жена Орджоникидзе, Зинаида. Они считались подругами. Хотя в действительности настоящих подруг у Нади не было. В сущности, она была очень одинока. Была Александра Юлиановна Канель, главврач Кремлевской больницы, с которой Надя дружила. Канель и вызвали в кремлевскую квартиру 9 ноября. Александра Юлиановна отказалась подписать врачебное заключение о скоропостижной смерти от острого аппендицита, как ей было предложено. Также отказались это сделать доктор Левин и профессор Плетнев. Последних арестовали в 1937-м и расстреляли. Канель отстранили от должности – жить ей оставалось несколько дней, она умерла от того же, от чего, считалось, умер Федор Раскольников: скоротечный менингит. Узнав, что Сталин готовит ему расправу, Раскольников отказался вернуться из-за границы, написав знаменитое «Открытое письмо», где впервые назвал все своими именами. Последовала таинственная скорая смерть – одна из тех, которыми изобилует советская сталинская история. Я встречалась с Ниной Канель, дочерью Александры Юлиановны, тоже врачом. Она сказала мне, что внезапное воспаление мозговых оболочек может быть от пережитого стресса. Нина Канель была изящная, седая, со следами былой красоты. Много лет она вместе с сестрой провела в сталинских лагерях и знала, что надо говорить. Тогда и сейчас.

* * *

Не только нездоровье и не только ревность были причиной плохого настроения Надежды Сергеевны в последние месяцы, дни и часы ее жизни. Став женой Сталина, она скучала и томилась без дела, без занятия, чувствуя, что делается неинтересной, что его заботы и тревоги ускользают от нее, она не дотягивает до его уровня. Быть мещанкой – в те годы означало диагноз. «…если ты не работаешь – то уже, конечно, “баба”», – писала она Марусе Сванидзе. «Баба» было сталинское словцо. Не желая становиться мещанкой, погрязшей в пеленках и кастрюлях, Надя поступила учиться в Промышленную академию. Хотя и тут муж издевался над ней, считая ее поступок несерьезным. Это только подогревало желание доказать ему и себе, что она способна стать личностью. Светлана вспоминает о матери: «старалась так, что сама не заметила, как росла и росла и становилась серьезным, умным, взрослым человеком».

Круг ее интересов расширился. Расширился круг товарищей. Особенно она любила проводить время со старым знакомым Николаем Бухариным. Дружеские отношения, обмен информацией, обмен мнениями развивали и поднимали ее. Она стала позволять себе независимые суждения. Сталина это по-прежнему смешило, а то и сердило. Особенно когда она начала высказывать критические замечания политического характера. Сравните: Катя Сванидзе, сидевшая с тарелкой под столом, – и Надя, которая лезла в политику! Голод в Поволжье, голод на Украине, дело Рютина, выступившего против Сталина, самостоятельная позиция Бухарина – во все совала свой нос, все чаще занимая сторону не собственного мужа, а его оппонентов. Неясно, насколько превалировали именно политические разногласия. Видимо, они были пока что второстепенны по сравнению с разногласиями личностными. Но то, что и они стремительно росли, грозя вырасти в суровые противоречия, сомнений нет. Иначе Сталин не произнес бы в ее адрес слово «предательство».

Известно и другое слово, которое он произнес, подкравшись однажды к гулявшим по дачным дорожкам Наде и Бухарину. Слово это было: «Убью». Бухарин отнесся к нему как к шутке. Надя побледнела.

* * *

Был ли Сталин рядом или поблизости, когда она застрелилась? Версия одних мемуаристов и исследователей: уехал на дачу, несколько раз она звонила туда, он бросал трубку. Версия других: он был дома. Их спальни находились рядом, через коридорчик. «Сталин был в доме во время выстрела – он спал и не услышал выстрела, – сообщает сподвижник Сталина Молотов. – Сталин все спал в своей комнате. Наконец и он вышел в столовую. “Иосиф, Нади с нами больше нет”», – сказали ему». Молотов добавляет: «Она была в то время немного психопаткой». И одно, и другое, и третье контролируется ГПУ, то есть самим Сталиным. В любом случае важно показать, что Сталин отсутствовал, ничего не ведал, ни в чем не виноват. Почему мог встать вопрос о вине? Потому что есть разночтения. Потому что почти всегда, когда случается самоубийство, сохраняется подозрение на убийство.