Смертельная очередь

Бойцы «Сигмы» встретили вертолет настороженно. Автоматы в сторону подполковника Глуховского они направили сразу, как только он откинул фонарь кабины.

– Капитан Лукьянов, – шагнул вперед, хмуро представляясь, ярко-рыжий веснушчатый пограничник, фигурой и цветом волос напоминающий капитана Ромашкина. – С кем имею честь?

– Подполковник Глуховский. Можно звать по имени-отчеству – Борис Борисович. Но беседовать ты, капитан, будешь не со мной, а с майором Одуванчиковым. Он командир разведроты спецназа ГРУ, держал недалеко отсюда перевал, не позволяя двум колоннам бандитов соединиться. А потом шел по траверсу хребта вас вытаскивать. А вы его обстреляли, не дали ему спуститься.

– А зачем нас вытаскивать? Мы здесь на посту… – ответил капитан Лукьянов, сильно краснея всем своим и без того красноватым, обгоревшим на кавказском солнце лицом. – Нас можно отсюда снять только приказом командования.

– А как вам отдавать приказ, если с вами связь отсутствует? Майор, иди сюда. Объясни людям…

Я наблюдал за встречей подполковника Глуховского с пограничниками через крупное отверстие, оставленное в фюзеляже пулей калибра 12,7 мм. Корпус «Ночного охотника» бронирован не весь. Но, главное, бронирована продольная балка вертолета, изнутри проходящая через весь фюзеляж. Кто-то, похоже, шмальнул в вертолет из винтовки «Корд» или из «Выхлопа»[28]. Но кабина пилотов, так называемая «ванна», выполнена из нескольких листов бронеалюминия толщиной в 10 мм и обклеена керамическими бронепластинами толщиной в 16 мм. Фонарь кабины спереди тоже бронирован, бронебойные пули калибра 12,7 мм выдерживает без напряга, а стекла дверей держат прямое попадание пулеметных пуль калибра 7,62 мм. Передняя часть корпуса способна выдержать попадание фугасно-осколочного снаряда калибром до 20 мм, а лопасти не теряют работоспособности при попадании 30-мм снаряда, которым стреляют большинство самолетов и вертолетов. Хвостовая балка тоже бронирована. Топливные баки снабжены латексным самозатягивающимся протектором. Небронированной остается только хвостовая часть фюзеляжа, но там иногда перевозят грузы, людей лишь изредка – как в моем случае или когда требуется срочная эвакуация раненых с поля боя.

Я открыл люк и выбрался из машины. Автоматные стволы сразу повернулись в мою сторону, но я успел заметить, как угрожающе шевельнулась автоматическая пушка вертолета. Штурман экипажа не дремал, он был готов к любому развитию событий. Но, увидев мою армейскую форму, все пограничники, кроме Лукьянова, стволы опустили.

– Я не очень понимаю, почему у майора капитанские погоны, – сказал капитан Лукьянов, движением «ствола» приказывая мне остановиться в трех шагах от себя. – И вообще, если мне память не изменяет, командир роты – это капитанская должность, а не майорская.

– Я тоже удивился, – ответил за меня Глуховский. – Спроси его сам… А еще ты сейчас стоишь на прицеле у нашего снайпера, а он человек нервный. Я рекомендую тебе опустить автомат.

Рыжий капитан автомат опустил, но глаза его все же стрельнули в сторону скал. Видимо, ему не слишком понравились слова Глуховского про прицел. Однако отыскать таким коротким взглядом он никого не смог. Потому что снайпера в реальности не было. Хотя лейтенант Громорохов и взял с собой винтовку расстрелянного им снайпера бандитов и, как штатный офицер спецназа военной разведки, умел пользоваться оптическим прицелом и даже имел собственный на автомате, он все же не был профессиональным снайпером и мог бы с такой дистанции промахнуться. Кроме того, перед собственным вылетом я отдал всем бойцам приказ сидеть и не высовываться.

– Чем вызвано недоверие вашей группы? – поинтересовался я.

– Мы отслеживали переход банды через границу и получили приказ в бой не вступать. Но в банде двадцать с лишним человек в армейской европейской форме. Нам требуются доказательства, что вы действительно из российской армии. И то, что я стою на прицеле у снайпера, не аргумент. А если даже и аргумент, он отнюдь не в вашу пользу. Свои своих на прицел не берут, свои своим доказательства предъявляют. Итак, предъявите, если вам есть что предъявить, и будем считать инцидент исчерпанным.

– То есть тебе требуется доказать, что я не верблюд? – спросил я рыжего капитана, резко перейдя на «ты».

Он согласно кивнул:

– Можно и так. Документы, думаю, нет надобности предъявлять. При нынешней технике их можно за пять минут изобразить. Требуется что-то более существенное, что не вызовет сомнений.

– Подполковника Репьина знаешь? – спросил я.

– Слышал про такого. Кажется, он командир отряда спецназа ГРУ в нашем регионе.

– От кого слышал?

– От майора Смурнова. Мы с ним дважды операции совместно проводили.

– Так ты знаком со Смурновым! Что ж ты молчал!

– Ты только про Репьина спросил.