Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

Кэт разинула рот. Потом придвинулась поближе к херувиму — с явной неохотой, поскольку оказалась рядом с Покойником. Но прикосновение к Четырнадцатому как будто добавило ей уверенности.

«Ты говорил, что она похожа на Ланга с Имаром. Так? На самом деле она гораздо больше похожа на Имару».

— Что ты мне голову морочишь?

«Ничего подобного. Она дочь Имары, отсюда ее полубожественность. Кто отец, она не представляет. Знает только, что это не Имар, чему искренне рада. В глубине души она подозревает, что отца не знает и мать. Имар, кстати, понятия не имеет о существовании Кэт, а Имара, судя по всему, отнюдь не жаждет его просветить. Допускаю, что если он узнает, то впадет в приступ божественной ярости из разряда тех, которые сравнивают с землей горы и погружают на океанское дно целые континенты. Или по крайней мере поворачивают вспять реки и вызывают нашествие мышей и крыс».

— Чего-чего?

Что это на него накатило? Сказать по правде, я думал, что Имар вовсе не такой уж страшный, каким хочет казаться, но зачем лезть на рожон? Тот, кто напрашивается на неприятности, рано или поздно в них угодит.

— Занятная история. Всегда приятно порыться в чужом грязном белье. Но при чем тут я?

Мой вопрос был адресован Кэт. Она не ответила. Покойник, в общем, тоже.

«Этого мне выяснить пока не удалось. Возможно, она просто не знает. Похоже, она всего лишь выполняла поручение матери».

— У меня такое ощущение, что она где-то не здесь.

Может, у Кэт аллергия на Покойника. Она словно старела прямо на моих глазах; вид у нее стал такой, какой бывает у людей, которых хватил удар. Она вцепилась в херувима. Сомневаюсь, чтобы мне, захоти я этого, удалось разжать ее пальцы.

«Легче, Гаррет. Уймись».

Порой случается, что идешь себе по улице, и вдруг — бац! У моей матушки было несколько приступов. Последний ее прикончил. В промежутке между первым и последним о ней заботились кузены, поскольку мы с братом были в то время в Кантарде. Брата матушка пережила, но я уцелел и вернулся домой к самому печальному моменту.

Когда собственная матушка не может вспомнить, как зовут сына, сердце того и гляди разорвется.

«Уймись, я сказал».

— Душа болит, — отозвался я, процитировав строку из солдатского стишка.

Если Покойник не утратит интерес к политике, ему еще предстоит услышать этот стишок целиком. Деятели из «Зова» положили его на музыку. «Пускай окончен бой, трубач сыграл отбой, душа по-прежнему болит…»

«Успокойся».

— Чего пристал? Отвяжись.

«У нас появилась редкая возможность, которую нельзя упустить. Эта девушка — краеугольный камень».

— Снаружи она тоже ничего.

Покойник мысленно фыркнул.

«Но к ней не подберешься. И теперь я могу с уверенностью сказать, что барьер установлен не ею».

Я нормальный танферский парень, в жилах у меня не вода, а кровь, поэтому форма, тем более симпатичная, по мне, гораздо интереснее содержания.

— Это твои проблемы, — проворчал я.

Кэт закатила глаза. Впрочем, она понимала, что мы говорим о ней; скорее всего, воспринимала мои фразы. И как будто не возражала. Если Покойник прав насчет ее происхождения, у нее богатый опыт пребывания вовне.

«А вот и план! Поскольку ты находишь Кэт в известной мере привлекательной, воспользуйся своим отработанным способом. Очаруй ее. Посмотрим, к чему это приведет. Возможно, мы узнаем что-либо интересное».

— Разве у нас есть время?

Когда речь заходит о моем умении очаровывать противоположный пол, Покойник перемещается в царство вымысла. Да пойми ты, старый хрыч, слишком они для меня противоположны.

А почему он так быстро отступился? Почему вытолкнул вперед Гаррета? Ведь он всегда гордился своей способностью проникать в чужое сознание. То ли Кэт оказалась крепким орешком, то ли он решил меня подставить. Жаль, конечно, расстраивать беднягу, но я был почти уверен, что в головке Кэт, как это частенько случается у молодых девиц, по большому счету гуляет ветер.

Издалека донесся затихающий, едва различимый голос, похожий на струйку дыма: «От Нога не…»

Я содрогнулся.

«Не слишком приятное ощущение».

— Почему ты меня не предупредил?

«А надо было? Теперь для меня не составляет труда уловить их присутствие, поэтому тебе беспокоиться не о чем».

— Оказывается, быть мертвым не так уж плохо.

«Боги проявляют нетерпение и стремятся опередить друг друга, поэтому дозорные приближаются к дому. Пускай Дин выпустит попугая на улицу».

В следующую секунду в кухне раздался возглас, представлявший собой весьма замысловатую грамматическую конструкцию. Дин протопал к входной двери, отпустил нелестное замечание в адрес Попки-Дурака. Тот промолчал. Неужели научился вести себя в обществе?

Ну да! Скорее уж летом пойдет снег, а по замерзшим рекам начнут раскатывать на коньках бесенята.

Дин сообщил:

— К нам идет мистер Дотс.

— Морли?

Давненько я не видел Морли Дотса. А ведь когда-то мы с ним были не разлей вода. Но потом он решил выйти в свет, для чего разом обрубил все старые связи.

— Разве есть другой Дотс?