Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

— Да, вполне серьезен. Моя работа — разыскивать для клиентов людей и предметы. Только сегодня утром одна леди с Холма поручила мне найти ее дочь. Я едва успел приступить к делу, как на меня напала банда негодяев. Придя в себя и увидев вас, я решил, что уже умер и попал в рай, населенный ангелами. Меня смущало лишь то, что страшно болела голова. В раю такого быть не могло.

— И я, дуреха, рисковала жизнью ради такого гада, — проворчала Торнада. — Сейчас твоя головка заболит еще сильнее.

Леди док одарила меня таким взглядом, словно она хочет мне верить.

— Он густо мажет мед, правда? — все-таки спросила она.

— Разбрасывает навозной лопатой, — пробурчала Торнада, возвращаясь к своей невежественной деревенской сущности.

Увы, никому не дано из грязи в князи…

— Если у вас возникнет потребность встретиться со мной, отправляйтесь прямиком на Макунадо-стрит. Спросите там, где живет Покойник.

Дама ответила мне слабой улыбкой:

— Возможно, я так и поступлю. Не исключено. Посмотрим, что из этого выйдет.

— Фейерверк чувств. Настоящий фейерверк. Поверьте.

— Сохрани себя для семейной жизни, милый, — предложила Торнада. — А то для жены ничего не останется.

Улыбка исчезла с лица доктора.

Невозможно завоевать их всех. Особенно когда ваши же друзья начинают мешать вашим играм.

Мы вышли на улицу у фасада «Бледсо». Я попытался устремиться в ночь быстрой иноходью, желая исчезнуть прежде, чем здесь появятся служители лечебницы в мстительном расположении духа.

Когда мы отдалились на несколько шагов, Торнада заметила:

— Мне редко доводилось видеть тебя в столь недостойном положении, Гаррет. И когда ты только остановишься?

Я бросил взгляд на «Бледсо». Больница была еще совсем рядом, и один ее абрис заставлял меня содрогаться.

— Нам надо смываться, пока не началось преследование.

— Ты полагаешь, они не знают, где тебя искать? Ты назвал этой девке свой адрес.

— Поосторожнее! Ты говоришь о моей единственной подлинной любви. Она никогда не предаст меня!

Я не дал Торнаде заметить моих скрещенных пальцев.

— А ты думаешь, они действительно станут искать тебя? — сменила она тему.

Сейчас вряд ли. Любое их действие привлечет внимание, чего они не могут себе позволить.

Но вслух я ничего не сказал, лишь пожал плечами. Очень удобный, ни к чему не обязывающий жест.

20

Я сделал это не сразу — вдруг больничная банда решит начать преследование; но, когда мы отошли подальше, я взял руку Торнады в захват, именуемый «пройдем-ка со мной».

— Эй! Что ты делаешь, Гаррет?

— Мы с тобой сейчас усядемся, как юные влюбленные, вот на эти ступени, и ты начнешь нашептывать мне милые пустяки о том, что происходит. Врубаешься?

— Нет.

Я слегка усилил захват.

— Ох! Как это похоже на мужчин! Никакой благодарности. Спасти его и…

— Мне сдается, я и сам вполне с этим справлялся. Садись.

Торнада уселась, продолжая ворчать. Я не отпустил ее руки. И не отпущу, пока не получу ответы на интересующие меня вопросы.

— Расскажи мне, дорогая, пожалуйста, обо всем.

— О чем? — прикинулась она тупой деревенской девкой.

— Я тебя знаю. Не трать на меня понапрасну свое артистическое дарование. Трюк «я дурочка» со мной не сработает. Расскажи-ка лучше о Мэгги Дженн, о ее пропавшей дочери и о том, почему, едва начав работу, я становлюсь объектом нападения. Еще мне интересно, почему меня уложили без сознания и отправили в психушку с такой быстротой, что забыли опорожнить карманы. Никак не пойму, как это могло произойти, если только моя подружка Торнада была в курсе, чем я занимаюсь. Теперь же я удивляюсь и тому, как моя подружка Торнада узнала, что мне нужна помощь, чтобы выскочить из «Бледсо». Вот и все, что я желаю уяснить.

— Ах это… — Она задумалась, явно пытаясь что-то изобрести.

— Торнада, брось! Попробуй сказать правду. Хотя бы для разнообразия.

Она бросила на меня возмущенный взгляд а-ля Торнада и начала:

— Я работала на гомика по имени Грэндж Кливер…

— Грэндж Кливер? Разве такие имена бывают? Признавайся, в нашем мире не существует типа, которого обзывают Грэндж Кливер.

— Кто здесь рассказывает — ты или я? Если хочешь сидеть и слушать эхо своего лепета — валяй. Меня это вполне устраивает. Только не жди, что останусь торчать здесь, развесив уши. Всем известно, как ты надуваешься, когда садишься на своего конька и начинаешь молоть чушь.

— Я? Надуваюсь?

— Как воинствующий святоша реваншистской церкви, проповедующий с амвона.

— Ты ранишь мое сердце.

— Иногда мне это доставляет удовольствие.

— Итак, ты работала на типа, чье имя не согласился бы носить даже самый последний гном.

— Ага. Его мамочку и папочку, возможно, звали Тревор и Найджел. — Она еще раз упрямо, в стиле Торнады, взглянула на меня. — Я работала на него, по нраву тебе его имя или нет. Он поручил мне следить за Мэгги Дженн — опасался, что она может попытаться убить его. Так он говорил.

— Убить? Почему?

— Он не сказал, а я не спрашивала. Парень все время в таком настроении, что интересоваться неразумно.

— И никаких предположений?

— Да ты что, Гаррет? Я получаю три марки в день за то, что выполняю свою работу и не сую нос в чужие дела. Я же не хочу, чтобы меня покалечили.