Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Нашептывая Гитлеру новости и бросая «провокационные» замечания, Борман способствовал удалению из окружения Гитлера его былых сподвижников, особенно тех, с кем не ладил рейхслейтер. А не ладил он почти со всеми. Враждебное отношение Бормана к Розенбергу даже стало предметом обсуждения на Нюрнбергском процессе, когда защитник задал Розенбергу вопрос: «Борман, глава партийной канцелярии, по всей видимости, был очень серьезно настроен против вас. Была ли причиной этому, скажем, личная вражда?» В ответ Розенберг сказал: «Трудно сказать, какие причины были тому виной. То, что вражда между нами зашла слишком далеко, как это стало очевидно из отношения к проблемам на Востоке, я понял уже очень поздно – слишком поздно».

Постоянно атаковал Борман и Лея, который первоначально стоял во главе организационного отдела НСДАП. 13 февраля 1942 г. Геббельс писал в дневнике, что Борман «очень критически настроен по отношению к Лею, который своими статьями наломал немало дров». К этому времени Борман фактически отстранил Лея от руководства партийными делами.

Борман постоянно намекал Гитлеру на заговорщическую деятельность против него в ближайшем окружении фюрера. Особенно часто Борман возбуждал подозрения Гитлера по отношению к Герингу. Эмма Геринг впоследствии говорила, что ее муж давно знал о враждебности к нему Бормана.

В своих воспоминаниях Риббентроп упомянул «сильные трения», которые у него «существовали все эти годы с Партийной канцелярией, возглавлявшейся Борманом».

Но Борман вступал в конфликты не только с ветеранами нацистской партии и гитлеровского правительства. Он старался убрать из окружения Гитлера и «новичков», вроде Шпеера. Последний называл Бормана «человеком с садовыми ножницами». Шпеер писал про Бормана: «Он всегда использовал свою энергию, хитрость и грубость для того, чтобы помешать росту кого-либо выше определенного уровня».

Как опытный интриган, Борман не вел одновременно кампании против всех своих политических соперников. Он умело блокировался с некоторыми из них, чтобы нанести удар по другим, а затем наносил удары против своих вчерашних сподвижников. В начале 1943 г. он сумел объединить силы с Ламмерсом и Кейтелем, чтобы не пропускать к Гитлеру «ненужную информацию». Когда же против него выступила группировка из Геббельса, Шпеера, Лея и Функа, ориентировавшаяся на Геринга, Борман сумел заручиться поддержкой Гиммлера и нейтрализовать действия своих противников.

Борман не всегда действовал успешно. Так, в ходе попытки государственного переворота 20 июля 1944 г. он решил, что настало время торжества аппарата нацистской партии над армией. Сразу после покушения на Гитлера Борман приказал всем гаулейтерам нейтрализовать армейское командование в своих зонах ответственности. Гиммлер поспешил остановить его, а сам Борман, видимо осознав опасность огульных репрессий против армии в ходе войны, стал призывать к осторожности в отношении офицеров. Однако эти колебания не прошли незамеченными. Выражая настроения военных, Гудериан считал Бормана «врагом армии» и признавал, что это «не способствовало оздоровлению атмосферы в главной ставке фюрера». В результате неумелых действий Бормана после событий 20 июля 1944 г. на первый план в нацистском руководстве выдвинулись Геббельс и Гиммлер, а не он.

И все же продолжая вести свою интригу против военачальников, Борман старался поставить создававшийся с осени 1944 г. «фольксштурм» под контроль партийного аппарата. Однако, не имея опыта в руководстве вооруженными войсками, Борман и его подчиненные в партийном аппарате не сумели превратить фольксштурм хотя бы в подобие военизированного соединения. Фольксштурм, по словам Гудериана, «был непомерно раздут, не хватало ни обученных командиров, ни оружия, не говоря уже о том, что руководство национал-социалистической партии выдвигало на руководящие посты не опытных командиров, а партийных фанатиков».

Тогда Борман стал сближаться с Гиммлером, видимо исходя из непобедимости союза партийного аппарата с СС. Розенберг вспоминал: «Борман вступил в тайный альянс с Гиммлером… Оба в равной степени стремились не допустить, чтобы кто-либо проник в близкое окружение Гитлера, дабы на корню пресечь властные амбиции рейхсляйтеров и министров… Мало-помалу я прозревал относительно затеянной ими игры».

Борман постарался установить личные связи с Гиммлером. Борман писал жене из Берлина, как он и «дядя Генрих» проводили вечера вместе с Фегеляйном и генералом Бургдорфом (эти двое были представителями силовых структур в ставке Гитлера; первый отвечал за связь с СС, второй – за связь с верховным командованием вооруженных сил): «Мы до слез хохотали над этими двумя чудаками – они вели себя как расшалившиеся мальчишки». Казалось, что Гиммлер, Борман и их коллеги – это закадычные друзья.