Смертельная схватка нацистских вождей. За кулисами Третьего рейха

Вечером 30 января Герман Геринг выступал перед участниками факельного шествия в Берлине по случаю прихода нацистов к власти. Он говорил: «30 января 1933 г. войдет в германскую историю, как день, когда вся нация, после четырнадцати лет испытаний, нужды, клеветы и позора, нашла опять свой собственный путь… С благодарностью мы поднимаем глаза на лидера нашего движения… Мы также благодарим престарелого генерал-фельдмаршала фон Гинденбурга, который объединился с молодым поколением… Хлеба и работы для германского народа, свободы и чести для нации!»

По приказу Геринга была создана Тайная государственная полиция (Geheime Staatspolizei), или сокращенно гестапо, на основе подразделений политической полиции, существовавших еще во времена Веймарской республики. После 30 января эти подразделения были подвергнуты основательной чистке. Но некоторые кадровые работники полиции выразили желание сотрудничать с новым режимом. Среди них и был беспартийный Генрих Мюллер.

Рейхстаг опять был распущен и на 5 марта были назначены новые выборы, а 27 февраля здание рейхстага запылало. Впоследствии различные международные комиссии исходили из того, что поджог был осуществлен людьми Геринга и с его ведома. В частности, обращалось внимание на возможность поджигателей воспользоваться подземным ходом, который соединял рейхстаг с дворцом его президента. Геринг же с первых минут пожара обвинял в поджоге коммунистов. У стен горящего рейхстага Геринг выкрикивал: «Это коммунистическое преступление против нового правительства!» Обращаясь к новому руководителю гестапо Рудольфу Дильсу, Геринг кричал: «Это начало новой коммунистической революции! Мы не должны ждать ни минуты. Мы не будем проявлять жалости. Каждый коммунист должен быть расстрелян, после того, как его обнаружат. Каждый коммунистический депутат должен быть повешен».

По приказам министра внутренних дел Пруссии Геринга в течение суток было арестовано свыше четырех тысяч коммунистов, включая депутатов рейхстага. Одновременно Геринг подписал Чрезвычайный декрет о защите нации и государства, в соответствии с которым действие всех статей германской конституции о гражданских свободах было приостановлено. В стране была установлена нацистская диктатура.

В качестве министра внутренних дел Пруссии Геринг уже в марте 1933 г. создал в этой самой крупной земле Германии первый концентрационный лагерь. Позже Геринг объяснял: «Мы должны были безжалостно расправляться с врагами государства… поэтому были созданы концентрационные лагеря, куда нам пришлось отправить первые тысячи членов коммунистической и социал-демократической партии». Геринг откровенно бравировал своей ролью в организации массового террора. В своем выступлении в рейхстаге 13 июля 1934 г. Геринг говорил, что он «своим железным кулаком сокрушил атаку на национал-социалистское государство прежде, чем она могла развиться». В своей книге «Восстановление нации», выпущенной в 1934 г., он писал: «Каждая пуля, вылетевшая из пистолета полицейского, есть моя пуля; если кто-то называет это убийством, значит, это я убил».

Лютая ненависть Геринга к коммунизму проявилась в ходе Лейпцигского процесса, в котором он принял личное участие в сентябре 1933 г. Обращаясь к обвиненным в поджоге рейхстага ван дер Люббе, руководителю германской компартии Торглеру и болгарским коммунистам Димитрову, Таневу и Попову, Геринг не пытался сдерживать себя в выражении своих чувств.

На вопрос Димитрова («Поскольку вы в своем положении министра публично обвинили Коммунистическую партию Германии и иностранных коммунистов, не направило ли это расследование по заданному руслу и не помешало ли поиску подлинных поджигателей?») Геринг ответил: «Для меня это представлялось политическим преступлением, и преступников следовало искать в вашей партии». Потрясая кулаком в сторону Димитрова, Геринг выкрикнул: «Ваша партия – это партия преступников, которая должна быть разгромлена!»

Димитров: «А знает ли министр, что эта партия правит на одной шестой части мира, что Советский Союз, с которым Германия поддерживает дипломатические, политические и экономические отношения, отчего сотни тысяч германских рабочих получают пользу…»

Председатель суда: «Я запрещаю вам заниматься здесь коммунистической пропагандой».

Димитров: «Господин Геринг ведет здесь национал-социалистическую пропаганду… Но известно, что коммунизм в Германии имеет миллионы сторонников…»

Геринг (пронзительно крича): «Известно, что вы ведете себя нагло, что вы прибыли сюда, чтобы сжечь рейхстаг!.. По моему мнению, вы являетесь преступником, которого нужно отправить на виселицу!»

Председатель суда: «Димитров, я говорил уже, что вам не следует заниматься коммунистической пропагандой. Вы не должны удивляться, если свидетель приходит в волнение».

Димитров: «Я вполне удовлетворен ответом министра».

Геринг (продолжая кричать): «Убирайтесь вон, вы – негодяй!»

Председатель суда (обращаясь к полицейскому офицеру): «Уведите его».