Смертельно опасны

Джон Фудзясаки заказал для них круглую кабинку у самой сцены, где уже охлаждалось шампанское в ведерке со льдом. Пока они рассаживались, метрдотель ловко откупорил бутылку и разлил вино по бокалам. Плюшевый диван тут же принялся массировать Роану поясницу, а висячее голографическое табло – демонстрировать эффектные астрономические явления. Он смотрел, как зачарованный, на суперновую, норовящую приложиться к его бокалу.

– Я вижу, вы краснеете, сэр? – шутливо прошептал ему на ухо Джон, инициатор всей этой затеи.

– Не привык к такому количеству женской плоти, – пробурчал в ответ Роан.

– Извините за смелость, но вам надо чаще позволять себе развлечения.

Роан смотрел на пузырьки у себя в бокале. Интересно, что сказал бы молодой секретарь, узнав, что его начальник весьма часто бывает в куда менее элитных заведениях Понитауна – там, где землянам обеспечивают инопланетную экзотику. При этом у начальника достает ханжества злиться на то, что жена ему изменяет. Сказываются вековые устои: мужчине позволено все, женщина же не смеет подкидывать кукушонка в супружеское гнездо.

Фудзясаки, постучав по бокалу ложечкой, встал.

– Итак, пьем за Кнуда! Те из нас, кому удалось отвертеться от женитьбы, думают, что он спятил; те, кто уже надел ярмо, думают то же самое. По крайней мере проводим его достойно, и пусть эта последняя ночь свободы запомнится ему навсегда!

Бокалы зазвенели, опустели, наполнились снова. Кнуд с легким беспокойством прикрыл свой ладонью.

– Полегче, ребята, завтра мне надо быть в форме.

– Не бойся, Кнуд, мы с тобой, – сказал Франц.

– Это-то меня и волнует.

Они заказали официантке обед, продолжая пить. Роан, поймав себя на том, что вычисляет объем космических газов Васуанской системы, перешел с шампанского на бурбон. Заиграл живой оркестр, и на сцену стали подниматься девушки в разнообразных костюмах, сбрасывая их с себя под музыку и проявляя, как мысленно определил Роан, высокую эластичность. Почти все столики теперь были заняты; мужчины с блестящими от пота лицами скидывали пиджаки и распускали галстуки, девушки присаживались им на колени и запускали пальчики в волосы. В басовитом звучании голосов чувствовалось нечто первобытное.

Женский квинтет на эстраде исполнял старый десантный марш с новыми словами. Роан, сам того не замечая, стал подпевать, но его раздражало, что девушки не попадают в ритм и все время запаздывают. Он начал дирижировать и задел что-то локтем.

– Эй! – крикнул Фудзясаки, брюки которого внезапно намокли спереди.

– Набрался уже, – сказал кто-то.

– Ну и что, мы все набрались, – резонно заметил Франц.

– Так ведь он канцлер, а вдруг… – забеспокоился Брет, новенький в секретариате.

– Расслабься, прессу сюда не пускают, – заверил Джон.

– Правильно, Брет! – выкрикнул Роан. – Давай веселиться! Берите пример с меня!

Певицы уже сходили со сцены, повиливая голыми задиками.

– Куда это они? Куда уходят эти милашки? – Роану сделалось грустно до слез.

– В домохозяйки, – предположил Франц.

– Какая безвкусица, – застонал Роан. – Мы должны воспрепятствовать этому, учредить специальную комис…

Его прервал барабанный рокот. Стало совсем темно, и на сцену упал луч единственного прожектора. В световой круг впорхнула танцовщица; длинный плащ у нее за плечами усиливал иллюзию полета. Под маской, скрывавшей ее лицо, блестели глаза и виднелся подбородок, неестественно острый. Барабан продолжал бить. Длинные коготки, украшенные светодиодами, сбросили плащ. Костюм под ним скрывал гораздо больше, чем полагалось бы стриптизерше. Откуда у нее когти, подумал Роан, – к перчаткам пришиты, что ли?

Начался танец, где не было ни вращений, ни вызывающих поз – лишь грация, от которой перехватывало дыхание. Диоды оставляли в воздухе ленты разноцветных огней, одежды спадали слой за слоем под восторженные крики зрителей. Когда над головой танцовщицы взмыл бело-рыжий пушистый хвост, крики перешли в рев.

Мужчины тянулись к ней, как младенцы к материнской груди. Она ускользала, но кредитные пики, зажатые в их руках, допускались во втулку на ее поясе. Роан, вцепившись в край стола, мысленно приказывал ей снять маску. Вот она приблизилась к ним, и молодежь тут же выставила вперед свои пики, имитируя сексуальный акт. Один Роан не мог шевельнуться. Еще одно упавшее покрывало обнажило рыжевато-кремовый мех на боках, на животе, меж грудей. Публика дружно ахнула.

– Папские подштанники! – выдохнул Джон.

Музыка ускорила темп. С когтей сыпались искры, колокольчики на маске и шапочке звенели как одержимые. Танцовщица покружилась и вновь перенеслась одним прыжком на эстраду. Широко расставив ноги, она медленно провела ладонями по груди и шее, сорвала маску с шапочкой, отшвырнула их прочь. Роан пожирал глазами вздернутый носик с широкими ноздрями, стоящие торчком уши с кисточками, изумрудные кошачьи глаза.

– Иная. – Отвращение в голосе Брета боролось с желанием.

Свет погас и опять зажегся. Сцена была пуста.

– Пластическая хирургия?

– Нет. Карианская полукровка, должно быть.

– Я думал, мы их всех перебили.

– Следовало бы. Что за мерзость.