Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем

Фишер утверждала, что болезни, предотвращаемые вакцинами, не так уж и опасны. “В наше сознание внедряют унизительный страх болезней, – говорила она. – В пятидесятые все болели корью и свинкой, и никто этого не драматизировал”[255]. Между тем до появления прививок корь в США ежегодно становилась причиной более 100 000 госпитализаций и 5000 смертей[256]. В отличие от Барбары Ло Фишер, пережившей встречу с корью, те, кто пал жертвой этой болезни, уже ничего нам не расскажут.

Кроме того, Фишер заявляла, что лучше переболеть естественным путем, чем сделать прививку. “Инфекционные болезни, в том числе грипп, были неотъемлемой частью человеческого существования со времен нашего появления на планете, – пишет она в своем блоге. – Почему вакцинологи настаивают, что иммунная система человека не в состоянии пережить это испытание? И даже обратить его себе на пользу? Где данные, что никогда в жизни не болеть гриппом – это хорошо?”[257]. До того, как детей стали рутинно прививать от гриппа, этот вирус ежегодно становился причиной 200 госпитализаций и 100 смертей. В 2009 году во время пандемии H1N1 (свиного гриппа) умерло более тысячи американских детей.

Пожалуй, главное наследие Барбары Ло Фишер отражено в словах Сэмюеля Берковица, невролога из Мельбурна, который выявил подлинную причину судорог и умственной отсталости, якобы вызванных у детей прививкой против коклюша. Берковиц вспоминает, что говорили родители после публикации его открытия: “Большинство были полны благодарности, поскольку их избавили от бремени вины. Они принесли ребенка к врачу или патронажной либо детской медсестре, отдали его, и ребенку сделали прививку. Это была их вина. ‘Если бы только я послушалась той соседки, которая говорила, что не надо прививать детей, мой малыш был бы здоров!’ А тут мы говорим им, что все не так, что у ребенка, к сожалению, просто нарушена функция натриевых каналов, это произошло при зачатии, и вы с этим ничего не могли поделать, такая уж у вашего ребенка судьба, – и их охватывает колоссальное облегчение. Большинство из них терзалось чувством вины десятки лет”[258].

Когда Барбара Ло Фишер говорит родителям, что и диабет, и рассеянный склероз, и астма, и аллергия, и судороги, и умственная отсталость, и паралич, и аутизм – все это вызвано прививками, она, преднамеренно или нет, перекладывает все бремя ответственности за болезнь ребенка на плечи родителей. Если бы они отказались прививать детей, всех этих ужасов не случилось бы. Но теперь уже поздно, и остается только злиться – злиться на правительство, погрязшее в бюрократии, на фармацевтические компании, жаждущие наживы, на безразличие врачей. Когда Барбара Ло Фишер утверждает, что вакцины вызывают хронические болезни, то вносит свой вклад в этот порочный круг самобичевания, злобы и поиска виноватых.

Барбара Ло Фишер – громоотвод для СМИ. Она – авторитетная фигура на парламентских слушаниях. И она же – бесперебойный источник сведений для родителей, которые боятся, что вакцины вредят их детям. Однако, несмотря на все внимание к ее персоне, все журнальные статьи и интервью на радио и телевидении, исследования раз за разом не подтверждают ее опасения, что прививки будто бы вызывают хронические болезни. Но пока Барбара Ло Фишер отвлекает СМИ от настоящих проблем, связанных с прививками, один борец за безопасность прививок, который делает свое дело без лишнего шума, можно сказать, за кулисами, сумел очень многого добиться. Зовут его Джон Саламоне.

Родился он на севере штата Нью-Йорк, в городе Нью-Сити. В девятнадцать лет, еще студентом, изучавшим журналистику и политологию в Университете штата Мэриленд, он стал самым молодым директором по юридическим вопросам в Конгрессе. Впоследствии он был представителем Конгресса в Службе иммиграции и натурализации. Отдав пятнадцать лет государственной службе, Саламоне перешел в частный сектор и возглавил некоммерческую организацию “Национальный фонд американцев итальянского происхождения”.

В 1990 году Кэти и Джон Саламоне принесли своего сына Дэвида в кабинет педиатра в пригороде Вашингтона, чтобы ему сделали полагающиеся прививки, в том числе – прививку оральной вакциной Альберта Сэйбина против полиомиелита. Через две недели после посещения врача родители заметили, что с ребенком творится что-то неладное. “Он разучился переворачиваться, – рассказывает Джон. – Мог только двигать головой взад-вперед”[259]. Дэвид Саламоне оказался полностью парализован ниже пояса. Впоследствии левая нога снова начала его слушаться, но правая усохла. Врачи снабдили Дэвида ортопедическим аппаратом, и он научился ходить, по словам Джона, “как пьяный моряк”[260]. Дэвиду никак не удавалось поставить диагноз. “Врачи только руками разводили, – вспоминает Джон. – Ничего не могли понять, поскольку – взглянем правде в глаза – не так уж много врачей в наши дни разбираются в полиомиелите. Они просто поставили ему диагноз ‘невропатия неизвестной этиологии’”[261].