Смертельно прекрасна

Поднимаю голову и понимаю, что рядом больше никого нет. Мама ушла. Ее нет. Боль вновь наполняет каждый уголок моего сердца. Не знаю, когда мне станет легче. А может, легче не должно быть? Может, легче только мертвым?

В тусклом свете плавают пылинки. Представляю себя одной из них. Сколько правильных поступков мы совершаем в жизни? А сколько неправильных? Что лучше – умереть человеком или превратиться в чудовище? Мы балансируем на краю пропасти, мы вынуждены ежедневно делать выбор, который всегда имеет свои последствия. И когда мы говорим, что выбора у нас нет, мы нагло обманываем и себя, и окружающих.

Сейчас я могу стереть корявый перевернутый треугольник, нарисованный окровавленными пальцами, лечь в постель и закрыть глаза. Я могу воссоединиться с родителями и сестрой, а не превращаться в существо, внушающее ужас всей Астерии. И я хочу этого. Да. Но не больше, чем остаться в живых.

Упираюсь ладонями в пол и шепчу:

– Vocavit vos, Lucifer.

Неприятный шум проносится по комнате. Дверь захлопывается, порыв ветра колышет занавески и обдает холодом мое мокрое лицо.

– Vocavit vos, Lucifer! – громче повторяю я, и через мгновение с грохотом захлопываются оконные рамы. Я чувствую безумный прилив энергии, меня корежит, спина выгибается, голова запрокидывается сама собой. Я не могу дышать! Мое тело больше не подчиняется мне. Позвоночник вот-вот грозит лопнуть от напряжения. Горло раздирает криком, но я не слышу ни звука. Я едва не теряю сознание, когда неведомая сила швыряет меня на пол. Вдруг становится очень тихо, и в этой тишине я, наконец, слышу собственный хрип.

– Ариадна Монфор-л’Амори, – произносит низкий голос. До моей шеи кто-то дотрагивается. Сероватые пальцы тянутся выше, откидывают разметавшиеся волосы и медленно поворачивают на себя мое лицо. Я не зажмуриваюсь. От страха проступают слезы, но я не отворачиваюсь. Послушно поворачиваю голову, хрипло втягиваю воздух и неожиданно оказываюсь в плену красных, огненных глаз, смотрящих внутрь меня, сквозь меня. Смотрящих в мою душу.

– Здравствуй, Ари.

К горлу подкатывает ком. Пальцы падшего ангела все еще держат мой подбородок. Он выпрямляется, тянет меня за собой, и я неторопливо поднимаюсь с колен, не отрывая глаз от его идеального лица, изуродованного только мертвым взглядом, переливающимся маджентовым цветом. Люцифер похож на человека: у него светлые волосы, острые скулы, но я уверена, глаза мои видят лишь то, что он воссоздал. И, возможно, передо мной стоит уродливое, сгорбленное чудовище с испачканными кровью когтями.

– Хм, – он лениво проводит пальцами по тонким губам, изучая меня, будто я – его творение. Меня колотит от страха, но я упрямо держу спину ровно и смотрю этому ублюдку прямо в глаза. Я не позволю ему запугать меня. – Как много раз я бывал в этом доме, Ариадна.

Молчу. Он обходит меня со спины медленным шагом и останавливается у стены. На нем черный костюм и ботинки с блестящими носами. Дьявол выглядит именно так, как выглядел бы любой другой человек, пришедший заключить сделку. Вот только он не человек, и потому глаза у него не синие, не зеленые, а ярко-рубиновые.

– Твоя мать вела себя иначе. Она меня боялась.

– Я тебя не боюсь.

Люцифер ухмыляется, однако его взгляд остается мертвенно холодным. Внезапно он исчезает. А затем материализуется прямо у меня под носом.

– Ты все-таки умеешь разговаривать.

– Умею.

– Это хорошо. С твоим-то даром.

– Вы знаете о нем?

– Конечно. – Мужчина надменно кривит губы. – Управление разумом. Тебе повезло. Кто может повелевать людьми, повелевает миром. Мне бы пригодился твой талант, Ариадна.

– Не думаю, что мы с вами подружимся.

– Нам придется.

– Я здесь только потому, что не хочу умирать.

– Ты здесь, потому что ты принадлежишь мне. – Он касается моей щеки и растягивает губы в холодной ухмылке. Взгляд его красных глаз пронзает меня, словно острой стрелой. Я задыхаюсь от ужаса. – Я живу вечно, но ты – нет. И ты можешь сопротивляться хоть до конца своих дней. Но это вряд ли можно будет назвать жизнью.

Высвобождаюсь из его пальцев. Я не сдамся. Он должен это понять. Из моих сжатых до судорог кулаков сочится кровь.

– Я уже видел такое, Ариадна, – шипит Люцифер. – Спроси у Норин. Мы часто разговариваем.

– Она сильная.

– Поразительная слабость человека состоит в том, что в вашей жизни ничто не вечно. Вы не в состоянии контролировать и сотой доли того, что имеете, и заблуждаетесь, считая, будто у вас есть власть над собственными эмоциями, поступками или желаниями. Сегодня Норин говорит мне «нет». Но изменится одна деталь, вырвется из клубка одна ниточка… – он тихо выдыхает и, отшатнувшись, закрывает рубиновые глаза, – я услышу то, что хочу, потому что умею и могу ждать. И в отличие от вас, у меня много времени. Я не спешу.

– Вы живете так долго.

– Очень долго.

– И никто не сумел вам воспротивиться?