Смертельное прикосновение

Югао только плотно закрыла рот и посмотрела на нее твердым взглядом. Рейко очень гордилась своей способностью выуживать информацию из людей, но Югао упрямо хранила свои секреты, уйдя в себя, как черепаха в панцирь. Этим она еще сильнее заинтриговала Рейко. Изменив тактику, Рейко спросила:

— Мне любопытно, в ночь убийства ты была одна в доме со своей семьей?

Ответа от Югао не последовало, за исключением того, что она нахмурилась, всем своим видом показывая, что хочет прекратить разговор.

— Или у тебя кто-то есть? — спросила Рейко. Когда Югао снова не ответила, Рейко сказала:

— Может кто-то еще пришел и поубивал твоих родных?

— Я устала от всех этих вопросов, — пробормотала Югао.

— Ты пытаешься защитить кого-то, взяв вину на себя? Что на самом деле произошло в ту ночь?

— Какое тебе дело? Почему ты все время пристаешь ко мне?

Рейко начала объяснять еще раз, на всякий случай, если Югао не поняла ее сначала:

— Судья…

— О, да, — фыркнула Югао. — Судья послал поговорить вас со мной. И, конечно, вы не могли ему отказать, потому что ты хорошая маленькая дочь, которая всегда делает то, что говорит папа.

Ее оскорбительный тон, показался чрезмерной реакцией на несколько простых вопросов.

— Я просто хочу узнать правду о страшном преступлении, — сказала Рейко сдерживаясь. — Просто я хочу убедиться, что наказан будет виновный человек.

— Ох. Я вижу, — Югао презрительно поджала губы. — Ты избалованная богатая дама, которой делать нечего, которая развлекается, суя нос в дела других людей.

— Это не так, — сказала Рейко, уязвленная этим обвинением, не в последнюю очередь потому, что оно во многом соответствовало истине. — Я пытаюсь добиться, чтобы свершилось правосудие.

— У, как вы благородны, — издевалась Югао. — Я предполагаю, что вас забавляет игра с хинин. Неужели вам больше нечего делать, глупая никчемная гусыня?

— С чего это ты разговариваешь со мной таким образом! Проявляй некоторое уважение! — Рейко бросило в жар от возмущения, изгой осмелился оскорбить ее — жену канцлера! — Я ведь пытаюсь помочь вам.

— С чего бы это? — в голосе Югао звучало недоверие. — Не заставляйте меня смеяться. То, что вы действительно хотите, чтобы я рассказал вам то, что заставляет меня выглядеть виноватой. Тогда судья может спать спокойно после того как приговорит меня к смерти.

Ехидная гримаса сжала ее губы.

— Что ж, тем хуже для него. Я отказываюсь помогать вам.

Рейко не могла отрицать, что слова обвиняемой были логичными, если бы она сообщила бы какую-либо порочащую себя информацию, то ее вполне могли бы использовать против нее. В этом случае судья Уэда осудил бы ее с чистой совестью.

— Веришь ли ты мне или нет, я твой последний шанс спасти жизнь. Если ты такая умная, как о себе думаешь, то расскажешь мне о той ночи, когда твои родные были убиты.

— Ах, оставьте меня в покое, — сломалась Югао. — Уходите.

— Нет, пока ты не ответишь на мои вопросы, — настаивала Рейко. — Что произошло на самом деле?

Югао сделал несколько шагов назад.

— Почему бы тебе просто не пойти домой и писать стихи или собирать икебану, как поступают остальные богатые дамы?

— Почему умерли твои родители и сестра? — настаивала Рейко.

Она прижала Югао к стене. Когда они смотрели друг на друга, их антагонизм нагревал помещение. Рот Югао зашевелился, а глаза светились дикой злобой. Она плюнула прямо в лицо Рейко.

Рейко вскрикнула, когда комок слюны ударил ее щеке. Отскочив от Югао, она подалась назад через всю комнату. Она вытерла рукой теплую влагу, что скользила по ее коже. Она была оскорблена и осквернена. Ее охватили такой шок, возмущение и отвращение, что она могла только заикаться и задыхаться. У Югао вырвался насмешливый хохот.

— Это научит тебя не приставать ко мне.

Рейко испытала непреодолимое желание выхватить кинжал из рукава и преподать Югао собственный урок. Испугавшись, что она убьет женщину, если они оставались вместе еще мгновение, Рейко выбежала за дверь. По коридору ее преследовал дразнящий голос Югао:

— Беги и никогда не подходи больше ко мне!

Солнце опустилось на лесистые холмы к западу от Эдо. В сумерках лучах блестели покрытые позолоченной плиткой крыши домов, разбросанные по равнине под замком, река, что, извиваясь, протекала по городу, и пагоды местного храма. Огоньки черного дыма поднимались из точек, разбросанных по всей панораме. В торговом квартале Нихонбаси, пожарные бригады, состоящие из мужчин, одетых в кожаные накидки и шлемы и оснащенных топорами, патрулировали по узким, извилистым улочкам, с целью поиска преступников, а также реагирования на происшествия. Владельцы магазинов убирали товары, выставленные на придорожных лотках, и заносили их в помещения. Они закрывали и запирали ставни, которыми прикрывали свои витрины. Домохозяйки с балконов звали своих детей, что гуляли внизу. Рабочие и ремесленники спешили домой. У ворот между разными кварталами, стояли часовые, вооруженные дубинками и копьями. На волне политических потрясений, город рано закрывался, предвидя проблемы, которые часто приносила ночь.