Смертельное танго

— Кормящим женщинам нельзя есть шоколад, Оборотень.

— Да, кормящим женщинам нельзя есть шоколад, — повторил он, а потом сказал: — Ты меня тоже прости.

— За что?

— За то, что оставил тебя тогда одну.

— Ты не оставил…

— Оставил! Я же видел, что с тобой творится, и все равно уехал.

— Ты не виноват. Никто не виноват. Просто у нас тогда были трудные времена, но теперь все наладится.

— Наладится, — убежденно подтвердил Данила. — Селена, я должен тебе что-то рассказать.

Она мгновенно напряглась, ладошка в Даниловых руках сделалась влажной.

— Ты только не волнуйся, нет повода для волнения… больше нет.

— Ты его нашел? — спросила она шепотом.

Данила кивнул:

— Нашел, и теперь я знаю, почему он это сделал.

— Почему?

— Только обещай мне, что не будешь волноваться.

— Оборотень!

— Обещай!

— Хорошо, обещаю, что не буду волноваться.

Он уже и сам был не рад, что затеял этот разговор. Конечно, Селена будет волноваться, а ей нельзя… Но, с другой стороны, страх перед неизвестностью может быть еще хуже…

Рассказ получился короткий. Никаких шокирующих подробностей, только голые факты. Селена слушала молча, а ее серая радужка, кажется, наливалась цветом. Он был прав — она сильная, его Лунная девочка.

— …Я хотел поговорить с ним, но опоздал. Селена, он умер. Все, теперь тебя больше никто не будет преследовать. Тебе и нашей дочке больше ничто не угрожает.

— Когда он умер?

— Позапрошлой ночью.

— Тогда, когда родилась Настя?

— Да, но я думаю, что это простое совпадение.

— Наверное…

— Есть еще кое-что… — Данила замолчал, подбирая правильные слова. — Элеонора считает, что первые полгода жизни наша девочка будет уязвима.

— Для чего уязвима? — спросила Селена, и радужка ее снова сделалась серой.

— Не знаю. Иногда мне кажется, что твоя тетя придает слишком большое значение всякой мистической ерунде.

— А ты в это не веришь?

Данила взъерошил волосы, сказал очень серьезно:

— Не знаю, во что я верю, а во что нет. В последнее время в нашей жизни происходили странные вещи. Твои проблемы с энергообеспечением… Они прошли?

Прежде чем ответить, Селена долго прислушивалась к чему-то внутри себя.

— Я не чувствую ничего особенного, — сказала она наконец.

— Это хорошо, я почти уверен, что все уже в прошлом. Селена, понимаю, что это нелегко, но давай попробуем все забыть.

— Давай. — Она согласилась слишком быстро, подозрительно быстро. — А что делать с предупреждением Элеоноры?

— Ты считаешь, это все серьезно? — В груди вдруг сделалось холодно и пусто.

— Элеонора никогда не шутит такими вещами.

— Она не сказала ничего конкретного, просто велела не оставлять Настену одну. Так мы и не будем оставлять ее одну!

— А сейчас она не с нами…

— Сейчас за ней постоянно наблюдают врачи и медсестры. Не волнуйся, это же больница. Что ей тут может угрожать? И вообще, не стоит воспринимать слова твоей тети так буквально, может, речь идет о банальных детских инфекциях, а мы уже паникуем. Давай лучше поговорим о приятном.

— Давай. — Селена улыбнулась чуть веселее, но Данила видел — до конца она так и не успокоилась. Эх, дурак он! Не нужно было говорить о предупреждении Элеоноры. Теперь еще полгода покоя не жди.

— Вообще-то я не ожидал, что стану отцом так рано. — Он постарался выбросить из головы дурные мысли. — Селена, я не готов.

— К чему? — спросила она. Ее голос шелестел опавшей листвой, а в глазах плескалось отчаяние. Ох, как-то неправильно он начал разговор…

— Ну, в принципе не готов. Мне нужен список всего, что я должен буду купить к вашему возвращению домой. Коляски, кроватки, памперсы, пеленки, распашонки, погремушки… — А она что подумала? Как она вообще могла такое подумать?!

Селена снова улыбнулась, на сей раз радостно и безмятежно, погладила Данилу по волосам:

— Покупками займется Элеонора. От тебя требуется только техническая поддержка.

— Техническая поддержка — это всегда пожалуйста!

Карамельно-плюшевый мир — это чудесно и замечательно, только вот не разбирается он пока в этом дивном девичьем мире. Хорошо, что у них с Селеной есть Элеонора!

* * *

— Девочки, карета подана! Ну что вы там возитесь? — послышался из-за полуприкрытой двери голос Данилы.

— Мы уже почти готовы, одну минуточку! — Селена застегнула на дочке комбинезончик, погладила по редким волосенкам, сказала с нежностью: — У тебя, Настена, сегодня особенный день.

Вообще-то, они хотели окрестить дочку весной, когда потеплеет, но обычно лояльная ко всем их решениям Элеонора проявила неожиданную настойчивость:

— Крестить нужно как можно раньше. Настеньке и так уже три месяца. Незачем тянуть до весны. В Липовке есть чудесная церквушка, и отец Иннокентий — прекрасный человек.

— А почему именно в Липовке? — спросила Селена.

— А почему бы и нет? Крещение — это таинство, а в столичных храмах все уже давно поставлено на поток, а в Липовке тишина, благодать. И, кстати, это наша с тобой малая родина, мой отец и твой дед оттуда родом. Там наши корни. И у Настеньки должны быть корни. Я уже и с батюшкой разговаривала, он нас ждет. Так что решайте вопрос с крестными и — вперед.