Смертельное время

– И это ты боишься произнести вслух?!

– Чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова! – огрызнулся осёл. – И на земле за такое можно получить крупные неприятности, а тут, ты думаешь, исключение?!

Ефим пошёл дальше просто ошарашенный, шепча:

– Неужели нигде нельзя такое говорить?

Спросил у женщины из толпы:

– Вы кто?

– Беженцы.

Мужчина зло ответил:

– Какие мы «беженцы», нам сказано, что мы «вынужденные переселенцы».

– А почему вы убегаете… простите, переселяетесь?

– Дорогим гостям надоели.

– Каким гостям?

Мужчина озлился, хотел было выкрикнуть что-то резкое, но тут же сдержал себя, огляделся по сторонам и тихо произнёс:

– Таким. Как говорит народная присказка: «Мы гостям ужасно рады, уносите ноги, гады». Только уносим ноги мы. Эх ма!..

– И чего вы так боитесь?

– «Чего, чего»? – мужчина перешёл почти на шёпот. – Двести восемьдесят двух несчастий боюсь.

– А это ещё какие?

– Ты не попадал под них? Счастливец!

– И куда вы теперь направляетесь?

– По той дороге, по которой нас направили, – «Чемодан – Вокзал – Россия!»

– Так тут есть и Россия?! – изумился Ефим.

Осёл потянул его подальше от толпы:

– Идём, идём! И поменьше слов, пожалуйста!

– Он про Россию говорит. Разве она тут имеется?

– Во-первых, говорить можно что угодно, вспомни известный анекдот, а во-вторых, тут есть всё, как в Греции! Кстати, и Греция тоже имеется. Ха-ха-ха!..

Дантес прикинулся очень весёлым, принялся рассказывать анекдот, было ясно, что он желает перевести разговор совсем на иную тему. На первой же развилки, осёл увлёк спутника по той тропе, по которой беженцы-переселенцы не пошли…

Обитель мечтателей

Вдали показалась горная гряда с зубчатыми вершинами. Шагать до неё пришлось долго.

Пологие холмы сменились каменными массивами с пышным травяным ковром. Кое-где стояли отдельные деревца. Фисташка, грецкий орех, хурма, гранат, боярышник… Только сейчас, глядя на плоды, Ефим вспомнил о пище. Хотя в пути они находились не менее недели, есть ему не хотелось. Он осознал это, но удивиться по-настоящему не успел. Ему пришла другая, тоже поразительная мысль: всё это время солнце не заходило! Как же это так?!.

Он спросил об этом у Дантеса. Ушастый спутник объяснил, что так будет и впредь: голода здесь никто не испытывает, а день длится тысячу земных суток. Ночь столько же. Чем-то раздражённый, обычно терпеливый осёл, буркнул, что нужно привыкать: мол, в чужом доме и порядки иные. Вспомнил и поговорку про устав, с которым не следует соваться в чужой монастырь.

Ефим почему-то обиделся и перестал разговаривать со своим напарником. А тот продолжал путь, нервно ступая твёрдыми копытами по пыльной дороге, при этом поминутно оглядываясь, раздувая ноздри, втягивая ими воздух. По всему чувствовалось, что он в сильном волнении.

Странное поведение Дантеса заинтриговало Ефима, он никак не мог понять его причину, а спросить не решался. Наконец-таки осмелился и задал вопрос. В ответ услышал:

– Понимаешь, я настоящий осёл! Можешь называть меня так, не обижусь! Я забыл дорогу через эти горы. Начисто забыл. Мы можем попасть в весьма неприятное местечко. Не считая огненной геенны, это единственное место, которое я предпочитаю обходить. Не знаю, что и делать. Наверное, лучше всего не идти прямо через горы, а всё время немного забирать влево. Так мы минуем его. Ничего иного нам не остаётся.

Волнение Дантеса передалось и Ефиму. По примеру своего спутника он тоже стал часто оглядываться, сам не понимая: что он ожидает сзади увидеть?..

Постепенно путники поднимались всё выше и выше. Нередко переходили горные потоки вброд через обжигающе ледяные воды рек. Двигались по каменным россыпям, где неосторожное движение грозило камнепадом, который увлёк бы их в бездонную пропасть. Попадались места, где в тени лежали пласты старого слежавшегося снега, твёрдого словно камень. Здесь было холодно и неуютно. Приятели ёжились. Растительность беднела на глазах. Скоро попадались только чахлый кустарник, лишайник и мох. Горы становились всё суровее. Их избороздили глубокие ущелья, как морщины лица старца, средь высоких каменных стен долго блуждало эхо, постепенно сходя на нет.

В одну из таких расщелин скоро пришлось войти им и двигаться по её неровному дну. С каждым шагом окружающие склоны становились всё круче и круче, казалось, что они растут при каждом шаге.

Ефим покачал головой и сказал, что они, наверное, спускаются в ад. Осёл пренебрежительно отмахнулся от его слов. Он всё ещё не обрёл своего обычного спокойствия.

– Может быть, вернёмся? – спросил Ефим.

– Ты можешь вернуться в завтрашний день?

Ефим озадаченно поглядел на него:

– Я же тебя спросил о совсем другом. Причём тут вчерашний день?

Дантес пояснил:

– Где, как ты думаешь, находится наш мир, который на вашей Земле именуют потусторонним? За облаками? В недрах земных? На другой планете?.. Нет, нет и нет! Он расположен не в пространстве – а во времени. Во времени! А уж совсем точно – в пространстве-времени. Вот почему мы не можем повернуть назад, а вынуждены идти вперёд, только вперёд. Здесь пространство – время. И – наоборот.

– Но как же это так?