Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

Ветеран показал новичку, куда прятаться при обстреле, и посоветовал, если припечет, просто следовать его примеру. Он объяснил, что по опыту знает, что немецкий 81-мм миномет имеет низкую дульную скорость и большой угол возвышения. Звук взрыва движется по прямой быстрее, чем летит мина, так что солдат может услышать выстрел прежде, чем мина упадет ему на голову. В зоне поражения, и только в ней, хлопок выстрела напоминает звук, с каким пробка вылетает из бутылки шампанского. Если пехотинец слышит такой хлопок, значит, в него выстрелили из мино мета и у него осталось две-три секунды на то, чтобы укрыться. А хороший солдат за это время может убежать весьма далеко!

Действительно, в половине седьмого вечера начался минометный обстрел. Первые несколько мин упали на баррикаду по правую руку от здания. А когда раздался такой звук, как будто из бутылки шампанского вылетела пробка, ветеран заорал «Пошли!» и помчался вниз по лестнице, ведущей в подвал; новичок последовал сразу за ним.

Мина ударила в высокий бруствер на краю крыши, и взрывная волна прошла над головами обоих. Но когда ветеран уже добежал до нижней ступеньки, сверху на него обрушилось что-то сокрушительно тяжелое. Он рухнул на пол, потеряв каску и выпустив из рук оружие, и не сразу сообразил, что на него свалился наступавший ему на пятки новичок.

— Ты как, живой? — гаркнул ветеран, пытаясь перевести дух.

— В этот раз ты меня обошел, — твердо ответил новичок после короткой паузы, — но теперь я знаю дорогу!

Бомба вместо матраса

В ночь на 22 февраля, за день до начала наступления, Королевские ВВС провели массированный авианалет на Бердорф, Элсдорф и Нидерауссен — основные укрепленные населенные пункты на пути к Кельну. Обычно британские ночные налеты начинались с того, что бомбардировщики «Москито» сбрасывали с небольшой высоты сигнальные ракеты, обозначая цель. За ними следовали бомбардировщики с зажигательными бомбами. Поскольку цели бомбежек находились всего в 25—30 километрах от Ахена, мы вышли на кры шу, чтобы посмотреть на налет. Хотя на каждую цель шла своя колонна самолетов, потребовалось более часа, чтобы тысяча бомбардировщиков сбросила свой груз. Идущие в голове колонн машины сбрасывали зажигательные бомбы, а следующие за ними сыпали на возникшие очаги пожаров уже фугасные бомбы.

Немцы существенно усилили свою противовоздушную оборону. Помимо окружающих плацдарм позиций 88-мм зениток они располагали многочисленными батареями 40-мм зенитных орудий «бофорс» [73]и 20-мм «эрликон». Прожектора пробивали мутное небо слепящими лучами. Зрелище бушующих пожаров, тысяч алых трассеров, сходящимися в зените струями бьющих в небо, перекрестьев прожекторных лучей и грохочущих взрывов 88-мм снарядов было потрясающим. Все это выглядело так, будто с какой-то чудовищной, сатанинской новогодней елки опадали игрушки смерти и погибели.

Когда авианалет завершился, мы двинулись обратно к лестнице рядом с лифтовой будкой.

— Осторожно, Купер! — внезапно рванул меня за рукав лейтенант Линкольн, мой приятель. — В дырку провалишься!

Глянув под ноги, я обнаружил в крыше дыру диаметром сантиметров в сорок. Мы отправились вниз посмотреть, откуда она взялась. На третьем этаже в полу зияла такая же дыра, на втором и первом — тоже. В подвале мы обнаружили в полу совершенно такое же округлое отверстие, по ровным, острым краям которого было очевидно, что падающий предмет пробил пол с огромной скоростью.

Припомнив, чему меня учили на саперных курсах, я рассудил, что это должна была быть неразорвавшаяся американская 227-килограммовая авиабомба, и в землю она ушла не меньше чем на 5—10 метров. Несомненно, она пролежала под фундаментом дома со времен октябрьских бомбежек. Во дворе уже лежало несколько неразорвавшихся американских бомб. Находиться с ними рядом было чрезвычайно опасно; солдатам было приказано по возможности избегать их, оставив разминирование саперным командам. Но одно дело — работать рядом с неразорвавшейся бомбой, и другое — когда такая же бомба прячется в фундаменте дома, где вместе с тобой ночует еще две сотни человек. Как единственный в ремонтном батальоне офицер, посещавший саперные курсы (точнее, как раз курсы по разоружению бомб), я счел себя обязанным немедленно доложить о находке полковнику Маккарти. Выслушав меня, тот распорядился держать рот на замке — утром мы должны были покинуть здание, а до того времени полковник не желал создавать паники.

Мы с Линкольном рассудили, что он прав. В конце концов, бомба пролежала в доме пять месяцев и под ним же лежала, когда мы в первый раз заняли фабрику перед Битвой за Выступ. Из тысяч американских бомб, вываленных на Ахен в ходе наступления в сентябре-октябре, неразорвавшимися по городу валялось не меньше сотни. Если бы мы попытались ночью перебазировать батальон на другую позицию, неразбериха вышла бы немалая, а наткнуться на неразорвавшуюся бомбу (и хорошо, если одну) можно было и на новом месте.