Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

Выехав из штаба рембата в Пэре, мы направились вначале к Вербомону. Ударила оттепель, снег и лед по большей части растаяли. По обочинам дороги на Реймс, проходившей через Марш и Седан, громоздились подбитые машины — частью американские, но в основном танки и бронетранспортеры немецкой 2-й танковой дивизии СС. В этой части Франции важнейшие шоссейные дороги прокладывались широкими и прямыми. Обсаженные тополями, они покрывались асфальтом, а в деревнях и небольших городах были вымощены гранитной брусчаткой. Я было подумал, что для тыловых коммуникаций такая дорожная сеть подходит идеально, но, к моему изумлению, дороги находились в отвратительном состоянии. Местами главное шоссе на сотню метров, а то и на полкилометра оказывалось совершенно разбито танковыми траками. Мы проезжали мимо многочисленных саперных бригад, которым в починке дорог помогали немецкие военнопленные и местные жители.

В Реймсе мы без промедления отправились на поиски интендантской автоколонны Джорджа. Мне не понадобилось даже заглядывать в записку с адресом, которую передал мне Сембера, — я давно заучил его наизусть: «Рю де Муазон, 32». Дом располагался в шикарном районе, среди прелестных городских особняков XVIII столетия. За оградами проглядывали ухоженные сады, как это часто можно видеть и в Англии. Номер 32 оказался самым высоким на всей улице зданием — трехэтажным. На сером гранитном фасаде выделялись рельефы, украшавшие перемычки между окнами и над парадным. Балкончики на верхних этажах были забраны коваными решетками. Если к выбору квартиры приложил руку Джордж, то это здание выбрал именно он — мой брат всегда предпочитал высший сорт. Мы оставили джип у парадного входа и вошли внутрь.

В прихожей пол был выложен черными и белыми плитками итальянского мрамора, стены — увешаны картинами французских мастеров и бронзовыми канделябрами. Я был впечатлен, особенно вспомнив сараи и стылые подвалы бельгийских ферм, где мне приходилось ночевать. Даже шато в Пэре, где разместился штаб роты, в сравнении с этим особняком выглядело бледно.

За конторкой в зале сидел какой-то капрал. Я спросил, на месте ли капитан Купер, и мне объяснили, что кабинет Джорджа находится на втором этаже, справа от лестницы. Я представился братом Джорджа и попросил не выдавать своего прибытия раньше времени.

Капрал усмехнулся и снял трубку:

— Капитан, вас хочет видеть какой-то потрепанный лейтенантик!

Он проводил меня на второй этаж, попутно объяснив, что прежде в особняке располагался французский дом терпимости для немецких офицеров. Стало понятно, почему стены до сих пор увешаны картинами, изображающими нагих дев в развратных позах.

Когда я заглянул в кабинет, Джордж читал. Он поднял голову, и на лице его отразилось изумление: он не знал даже, жив ли я еще, когда Сембера передал ему, что со мной все в порядке, шел еще ноябрь. Мы горячо обнялись и заговорили разом. Я рассказал, что Сембера передал мне его адрес и у меня выдался случай его навестить. Рэйфорд тем временем завязал знакомство с капралом. Джордж распорядился обеспечить моего водителя койкой, душем и чистой одеждой, а потом отвести в унтер-офицерский клуб и познакомить с обстановкой.

Мы же отправились к Джорджу на квартиру. Пришлось завернуть за угол и миновать несколько домов. Еще одно трехэтажное здание выходило на улицу сквозным коридором, соединявшим парадное с задним двором. У подножия винтовой лестницы на первом этаже разместилась огромная пузатая печь, труба от которой пронизывала все три этажа и выходила на крышу — очевидно, она и служила в доме основным источником тепла.

Джордж объяснил, что на первом этаже проживает глава семейства, мадам Фош, с мужем и тремя детьми. Два верхних этажа армия заняла под квартиры. Комната Джорджа находилась на третьем этаже и выходила окнами на задний дворик. К третьему часу беседы мы истощили наконец запасы новостей, пересказав друг другу все случившееся с нами за два последних года. Джордж показал мне фотографии моей племянницы Дотси — ей уже исполнился год. Я хорошо запомнил день ее рождения (3 ноября), потому что в тот день мы прибыли в Англию в 1943 году — за сутки до моего собственного дня рождения.

Вечером мы отправились в объединенный офицерский клуб. Следующие три дня я наслаждался обильной и хорошей кухней, коньяком и отличными винами. Рэйфорд, кажется, отменно сдружился с капралом, и вместе они потратили немало времени на достопримечательности Реймса. В итоге мы оба весьма сожалели, когда наша побывка подошла к концу. Для нас она стала глотком свежего воздуха во фронтовом запустении.

Глава 9. СНОВА В ГЕРМАНИЮ

Возвращение в Ахен

7 февраля дивизия вернулась, чтобы занять прежние позиции вокруг Ахена, в Штолберге, Маусбахе, Верте и Гастенрате — места, за которые мы так отчаянно сражались в ноябре. Тем временем 104-я пехотная дивизия, закрепившись в этом районе, продвинулась на запад до берегов Рера под Дюреном.