Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне

В отдельных районах нам пришлось вести тяжелые бои, в особенности на подступах к высотам над главными дорогами в окрестностях города. Артиллерия четырех дивизий, не считая тяжелых орудий корпусного и армейского подчинения, непрерывно молотила по Ахену. Вдобавок 9‑я Тактическая воздушная армия нанесла несколько ударов по целям в городской черте. Немецкий гарнизон был раздавлен, и после тяжелых боев его командующий капитулировал.

Разведка донесла, что немцы разработали новое секретное оружие — дистанционно управляемую автотанкетку[54]. Высотой всего полметра, она работала на аккумуляторах, управлялась по кабелю, который разматывался при движении, и несла на себе 450 килограммов тротила. Взорвать ее оператор мог с расстояния нескольких сотен метров, из окопа. В Дюрене было организовано училище для немецких солдат по обхождению с этими танкетками.

В войска поступил приказ сообщать о военнопленных, которые могли посещать это училище, и вскоре в пустующую школу в Маусбахе, где отдел разведки допрашивал пленных, поступил молоденький немецкий солдат — якобы курсант в училище для операторов. Светловолосый и рослый немец, истинно нордический продукт «гитлерюгенда», оказался на редкость самоуверен. Он страшно переживал, что его взяли живым и не позволили пасть в бою во славу Германии и фюрера, на вопросы отвечать отказывался, а только повторял, ссылаясь на Женевскую конвенцию, свое имя, звание и личный номер.

Бывало, что от пленных требовали заниматься гимнастикой — чтобы поддержать их в форме и чтобы развязать языки. В попытках заставить его заговорить, молодого немца загнали на второй этаж школы, заставили выпрыгнуть из окна и соскользнуть вниз по флагштоку рядом со зданием, но все было тщетно: пленник только продолжал бурно возмущаться.

Один из основных принципов успешного допроса — вначале усыпить бдительность пленника, а затем сломить его психологически. На следующее утро немецких пленников собрали на площади перед бывшей школой, прежде чем рассадить по грузовикам и отправить обратно в лагерь для военнопленных. Старшим в отделении разведки был молодой лейтенант, еврей по национальности. Он родился в Германии, но вместе с родителями покинул родную страну в начале тридцатых годов, чтобы избежать преследований со стороны нацистов. Он безупречно изъяснялся по-немецки и отлично понимал психологию воспитанников «гитлерюгенда». Когда пленники выстроились перед школой, лейтенант взял в руки список с именами, несколько минут изучал его, а затем обратился к строю на превосходном немецком. Он заявил, что, хотя все они — военнопленные, американцы всегда восхищались отвагой и стойкостью, хотя бы и вражеской. Вызвав по имени курсанта из операторского училища, лейтенант попросил его выйти из строя и некоторое время осыпал похвалами. Юнец ухмылялся во весь рот и ежеминутно поглядывал по сторонам, пытаясь убедиться, что его товарищи по несчастью понимают, о чем говорит американец. Затем лейтенант заключил, что, поскольку американцы были особенно впечатлены подобной доблестью, было принято решение уважить желание курсанта умереть за своего фюрера. Поэтому тот будет доставлен к линии фронта и передан германским войскам…

На этих словах двое военных полицейских с повязками Красного Креста на рукавах подогнали к школе джип, тоже под флагом Красного Креста, выскочили из машины, подхватили курсанта под локти и потащили в кабину. Ухмылка на лице молодого немца сменилась выражением полнейшего, абсолютного ужаса. Колени его подкосились, и он разрыдался, словно мальчишка. «Найн, найн, я не хочу умирать за фюрера! Найн, я не хочу, я не хочу умирать!» — кричал он.

Его препроводили обратно в школу, где он поведал американскому лейтенанту все, что только знал о дистанционно управляемых танкетках. В глазах американских пехотинцев молодой немец опозорил себя совершенно, и даже товарищи его из числа военнопленных хохотали курсанту вслед, когда его уводили.

Почти ежедневно моросили ленивые дожди характерной для Германии ранней осени. Поля превращались в топи. Проводить ремонтные работы стало тяжело. Через несколько дней после взятия Ахена тыловые службы дивизии перебрались в город. Ремонтный батальон занял фабрику резиновых изделий Энгльбурта — там имелись пригодные под мастерские просторные здания и широкие асфальтированные площадки. Майор Аррингтон требовал, чтобы все офицеры связи держались вместе на случай, если потребуется быстро их разыскать. Мой приятель Эрни Ниббелинк отыскал превосходное местечко — бывший телефонный узел фабрики, расположенный в полуподвале, под бетонными перекрытиями и за толстыми железобетонными стенами. Там мы чувствовали себя в безопасности и даже не стали рыть окопы. После нескольких месяцев в поле мы наконец переселились в приличное здание с относительными удобствами.

От сосредоточения до прорыва линии Зигфрида