Смертельные послания

Финли и Джозеф поблагодарили его, заплатили ему за работу и, выйдя из магазина, отправились пешком в Теологическую семинарию, располагавшуюся в четырех кварталах, на Бродвее, в то время как Лоуренс поехал туда в кебе.

Им пришлось ждать почти полчаса, пока Сабато Морайс закончит урок. Раввин удивленно поднял брови, развязывая и снимая свой талис[17]: следователи виделись с ним всего за день до этого.

– Какие-нибудь новости? – спросил Морайс.

– Не совсем, – сказал Ардженти. – Но, возможно, мы нашли еще одну букву иврита в последовательности.

– Прошу вас, – Сабато показал на дверь своего кабинета.

Когда они расселись по обе стороны от письменного стола, Джеймсон положил перед раввином две фотографии, сделанные на месте убийства Мэри Келли, и ткнул в них пальцем:

– Здесь… и вот здесь, как мне кажется, буква видна наиболее отчетливо, – Финли протянул Морайсу свою лупу. – Вероятно, вам понадобится вот это.

Некоторое время Морайс рассматривал фотографии, затем поднял голову:

– Похоже на «ламед» – «L».

Джеймсон взглянул на Ардженти и Лоуренса.

– Это была наша первая версия, когда мы сверились с оставленным вами алфавитом, но нам требовалось подтверждение, – объявил он.

– Судя по всему, вы правы.

Сабато еще раз посмотрел фотографии, как будто хотел удостовериться в том, что ничего не упустил из вида.

– Даже несмотря на эту помарку или тень, наползающую с одной стороны, видно, что эта буква не может быть какой-либо иной – по крайней мере в иврите. – Он выпрямился в кресле. – А та буква «далет», о которой вы говорили во время нашей последней встречи, – вы окончательно отбросили ее?

– Да, – ответил Джозеф. – Но теперь мы думаем: если буква «далет» изъята и седьмой буквой стала «ламед», может ли эта последовательность образовать какое-то слово на иврите, имеющее смысл?

– Напомните, какие буквы у нас уже имеются? – уточнил Морайс.

Джеймсон вытащил из кармана листы с записями, сделанными им во время предыдущей встречи. На верхнем листе были написаны буквы, которые шли после слова «ВОЗМЕЗДИЕ». Криминалист зачеркнул «далет», написал вместо нее «ламед» и передал список раввину.

Тот взял чистый лист бумаги, окунул перо в чернильницу и принялся записывать эти буквы в различных комбинациях.

Часы, висевшие на дальней стене, громко тикали в такт скрипу пера. Сабато задумчиво теребил пальцами свою бороду.

– Вы знаете, скольких букв еще не хватает? – спросил он наконец.

– К сожалению, нет, – ответил Финли. – Возможно, одной или двух. А может быть, пяти или десяти.

Немного поразмыслив, Морайс быстро записал еще три возможные комбинации. Посмотрев на них и сощурив глаза, он со вздохом покачал головой:

– Прошу прощения. Очевидно, прямо сейчас я не смогу ничего предложить вам. Это потребует некоторого времени.

– Мне кажется, это… Асмодей, – сказал вдруг Лоуренс.

До сих пор он не принимал участия в обсуждении, но внимательно наблюдал за тем, как Сабато записывает комбинации букв, одновременно вспоминая то, что ему удалось прочитать в библиотеке своего друга об иврите.

Джеймсон воззрился на него с изумлением.

– Вы уверены? – спросил он, хотя тут же вспомнил, что подвергать сомнению способность Биделла к запоминанию – чистое безумие.

– Разумеется. Я видел это имя в одной из ваших книг – «Псевдомонархия демонов».

Финли повернулся к Морайсу:

– Что скажете? Может это иметь какой-то смысл?

Раввин записал еще одну комбинацию букв и медленно кивнул:

– Да. Асмодей – один из падших ангелов, известный в Талмуде как Ашмедай еще за пять столетий до того, как он появился в Ветхом Завете. Таким образом, по своему значению это имя как нельзя лучше соответствует характеру преступлений, которые вы расследуете.

Взгляд Джеймсона был прикован к комбинациям букв, записанным Морайсом.

– Скольких букв не хватает до образования имени Асмодей? – спросил криминалист.

Он вполне мог бы заменить слово «букв» словом «убийств».

– Всего одной, – ответил Сабато.

– А почему вы сказали, что это имя как нельзя лучше соответствует характеру преступлений Потрошителя? – спросил Ардженти.

– Асмодей известен в первую очередь как «Демон Похоти».

40

До слуха Вики донеслись крики и шум. Но лишь когда раздался звук полицейского свистка, она поняла, что произошло что-то серьезное.

Девушка вышла из дверей главного входа в клуб и окинула взглядом улицу. В тридцати ярдах справа, у поворота в переулок, собралась группа людей. Подбежав ближе, она различила сквозь прогалину в толпе фигуру Джереми Лэйна, который сидел на земле, прислонившись к стене дома. Здесь же присутствовали двое полицейских. Один из них склонился над телом.

– Он еще жив, но очень плох, – сказал страж порядка своему коллеге. – Быстрее вызывай карету «Скорой помощи».

Второй полицейский умчался прочь. Вики в ужасе закрыла рукой рот. Никогда еще ей не доводилось видеть столько крови. Она протиснулась вперед.

– Я его знаю, – сказала она. – Это Джереми Лэйн, бармен клуба.

Полицейский не хотел подпускать ее слишком близко, но в этот момент Лэйн открыл глаза, и его взгляд застыл на девушке. Он с трудом поднял руку и бессильно помахал ею: