Смертельные враги

Центурион согнулся в поклоне, чрезвычайно похожем на коленопреклонение, а затем, наполовину выпрямившись, стал почтительно дожидаться разрешения заговорить.

– Говорите, мэтр Центурион, – произнесла Фауста своим мелодичным голосом, словно не замечая странного костюма дона Христофора.

– Сударыня, – сказал Центурион, по-прежнему согбенный, – я получил подписанный лист.

– Давайте его сюда, – проговорила Фауста, не выказывая ни малейшего волнения.

Центурион протянул ей пергамент, доверенный ему Красной бородой.

Фауста взяла его, внимательно осмотрела и долго сидела, задумавшись. Наконец она сложила пергамент, спрятала его у себя на груди и все с той же невозмутимостью медленной поступью подошла к столу; сев, она написала на другом пергаменте несколько строчек своим тонким почерком, а потом протянула его дону Христофору со словами:

– Когда вы пожелаете, то придете в мой городской дом и, предъявив эту записку, получите у моего управляющего обещанные двадцать тысяч ливров.

Центурион схватил пергамент дрожащей рукой и тут же пробежал его взглядом.

– Сударыня, – сказал он вибрирующим от волнения голосом, – тут, по-видимому, ошибка...

– То есть как? Разве я не обещала вам двадцать тысяч ливров? – спросила Фауста очень спокойно.

– Вот именно, сударыня... а вы вручили мне чек на тридцать тысяч ливров!

– Лишние десять тысяч полагаются вам в качестве вознаграждения за быстроту, с какой вы выполнили мои приказания.

Центурион согнулся еще ниже.

– Сударыня, – совершенно искренне произнес он, – вы щедры, как истинная монархиня.

Мимолетная презрительная улыбка скривила губы Фаусты.

– Ступайте, мэтр, – сказала она коротко беспрекословно-властным тоном.

Центурион не шелохнулся.

– В чем дело? – произнесла Фауста, никак не выдавая своего нетерпения. – Говорите, мэтр Центурион.

– Сударыня, – ответил Центурион с явной радостью, – я имею удовольствие сообщить вам, что господин де Пардальян – в моих руках.

Все это время Фауста сидела за столом. Услышав эти слова, она медленно поднялась; ее горящий взор был устремлен на наемного убийцу, почти павшего ниц; она повторила, словно не в силах поверить своим ушам:

– Вы сказали, что Пардальян в ваших руках!.. Вы?..

Невозможно передать то недоверие и то августейшее величие, что слышались в тоне, каким были произнесены эти слова.

Однако Центурион подтвердил со скромной уверенностью в себе:

– Я уже имел честь сообщить это, сударыня. Фауста сделала два шага по направлению к дону Христофору, пристально глядя на него:

– Объяснитесь.

– Вот в чем дело, сударыня: в настоящее время господин де Пардальян сидит за столом в некоем трактире, где все двери охраняются моими людьми. Выходя отсюда, я возьму с собой десять славных весельчаков, на которых я могу положиться, как на самого себя, мы окружим вышеозначенный трактир и схватим этого молодца...

– Этого молодца?.. Кто это – «молодец»? – прервала его Фауста.

Как артистка чрезвычайно утонченная, она была разгневана и крайне шокирована этим ошеломляющим, из ряда вон выходящим фактом: Пардальян находится в руках у этой помеси шпиона с наемным убийцей!

Центурион, ошеломленный исступленным тоном ее восклицания, пролепетал:

– Но... Пардальян...

– Говорите: господин шевалье де Пардальян, – приказала Фауста.

– А-а-а! – протянул вконец ошарашенный Центурион. – Извольте... Мы арестуем господина шевалье де Пардальяна и приведем его к вам... если только вы не предпочитаете, чтобы мы отправили его непосредственно к праотцам... что, может быть, и целесообразнее, – добавил он, и в голосе его послышалась ненависть.

Фауста между тем размышляла.

«Я всегда была твердо уверена, что никакой гнусный наемник, никакой низкопробный убийца не сумеет схватить такого человека, как Пардальян, ибо это было бы противно естественному порядку вещей». Вслух же она сказала – без всякой насмешки:

– И это вы называете «схватить Пардальяна»?.. Да вас просто убьют – и вас самого, и десять ваших головорезов.

– Ого! – недоверчиво произнес Центурион. – Вы так полагаете, сударыня?

– Я в этом уверена, – холодно сказала Фауста.

– Ну, если дело только за этим... Я возьму с собой двадцать человек, тридцать, если нужно.

– И вы потерпите поражение... Вы не знаете шевалье де Пардальяна.

Центурион собирался протестовать, но она властным жестом повелела ему молчать, вернулась обратно к столу и опять нацарапала несколько строчек. Закончив, она обратилась к дону Христофору:

– Вот еще один чек на двадцать тысяч ливров... Он станет вашим, если только вы того захотите.

– Моим! – воскликнул ослепленный Центурион. – А что надо сделать?

– Сейчас скажу, – ответила Фауста.

Спокойным и размеренным голосом она дала инструкции внимательно слушающему убийце. Договорив, она сложила чек, спрятала его на груди вместе с подписанным чистым листом и сказала:

– Если вы добьетесь удачи, этот чек ваш.

– Будем считать, что он уже мой, – усмехнулся Центурион со зловещей улыбкой.

– В таком случае ступайте. Нельзя более терять ни минуты.

– Сударыня!.. – начал нерешительно Центурион в явном замешательстве.

– Ну что еще?