Смертельные враги

— Мы сочтем за честь, сударь, сражаться со шпагой в руке рядом с вами, — галантно пояснил Сен-Малин с глубоким поклоном.

— Это вы оказываете мне честь, господа, — произнес Пардальян, отвечая на поклон.

— Естественно, мы сохраняем за собой свободу в наших последующих действиях, как только эти действия станут возможными, — добавил Монсери.

— Само собой разумеется, — мягко согласился с ним Сен-Малин.

Пардальян одобрительно кивнул и секунду смотрел на них с выражением глубокой печали. Наконец он сказал очень серьезно:

— Господа, вы истинные дворяне. Примите мою искреннюю благодарность. Я чрезвычайно взволнован вашим поступком; он будет засчитан вам на Страшном Суде. Что касается меня, то, как бы ни повернулись события, я никогда его не забуду. Но, — и тут к нему вернулось его всегдашнее насмешливое выражение лица и ехидная улыбка, — но не обременяйте себя никакими заботами на мой счет. Вы можете оставаться здесь, не опасаясь, что в вашем присутствии выставят на посмешище вашего соотечественника. Если сейчас и раздастся смех, то, клянусь, господа, это вовсе не будет смех над вашим покорным слугой, который еще отблагодарит вас.

— Как вам будет угодно, сударь, — сказал Сен-Малин, ни на чем более не настаивая.

— Тем не менее, сударь, мы в вашем распоряжении, — еще раз подтвердил Шалабр.

— И по первому же вашему знаку мы бросаемся в бой, — добавил Монсери.

После чего вновь произошел обмен самыми любезными поклонами, и Пардальян возобновил свою прогулку по залу.

Внезапно он почувствовал, что ему наступили на пятку. Среди придворных раздался взрыв приглушенных смешков.

Пардальян живо обернулся и обнаружил Красную Бороду, который в растерянности вращал глазами. Гигант вовсе не желал касаться шевалье — это получилось случайно. Но в результате сего банального происшествия его посетило озарение — он хлопнул себя по лбу и пробормотал:

— Придумал! Наконец-то!.. Ну, теперь мы немножко повеселимся.

Какое-то мгновение Пардальян глядел на него, улыбаясь своей холодной и насмешливой улыбкой. Красная Борода выдержал этот взгляд; он тоже улыбался, ничего не подозревая.

— Простите меня, сударь, — ласково произнес Пардальян, — надеюсь, я не сделал вам больно.

И он мирно продолжил свой путь посреди всеобщего веселья. В этот момент он как раз проходил мимо двери в королевский кабинет. На секунду в его глазах сверкнул огонек, тотчас же погасший.

В тот же миг Красная Борода наступил ему на обе пятки.

Пардальян обернулся и сказал все с той же неизменной улыбкой:

— Решительно, сударь, эдак вы подумаете, что я до крайности неловок.

Он намеревался идти дальше, но Красная Борода положил ему руку на плечо.

Под мощным нажимом длани исполина Пардальян внезапно присел.

Если бы Красная Борода был мало-мальски знаком с шевалье, он, наверное, подивился бы столь легкой своей победе. К несчастью для себя, Красная Борода вовсе не знал нашего героя и, памятуя о своей геркулесовой мощи, искренне решил, что одержал над ним верх. Он презрительно поставил на ноги своего слабосильного соперника и вдруг отпустил его, да так неожиданно, что тот пошатнулся.

Всеобщий хохот, сопровождаемый восторженными криками, приятно щекотал тщеславие Красной Бороды и вместе с тем поощрял цепного пса Филиппа II продолжать начатую игру.

Придворные знали, что Красная Борода всегда действует только по приказу короля, а посему шумные аплодисменты были для них таким же выражением дворцовой лести, как и любое другое. Они не преминули проявить свое усердие, и почтительная тишина уступила место шумному оживлению.

Пардальян тихонько потер плечо, по-видимому, испытывая боль, и с жалобным и вместе с тем ошеломленно-восхищенным видом, отчего смех в зале только усилился, произнес:

— Поздравляю вас, сударь, до чего же у вас крепкая хватка!

Красная Борода махнул рукой, подзывая лакея, стоящего при дверях. Он взял у него эбеновую палочку, не торопясь поднял ее горизонтально приблизительно на один фут над мраморным полом и велел:

— Держите палку в таком положении.

Лакей, выполняя приказание, присел на корточки, а Красная Борода, повернувшись к Пардальяну, который, как и все, внимательно следил за этими приготовлениями, спесиво заявил:

— Я держал пари, сударь, что вы перепрыгнете через эту тросточку.

— Через эту тросточку? Проклятье! — произнес шевалье, в замешательстве теребя свой ус.

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы я проиграл пари из-за такой малости?

— В самом деле, такая малость, — пробормотал Пардальян, по-прежнему в замешательстве.

Красная Борода шагнул к нему и, указав на палочку (у лакея, который держал ее, на лице было написано кровожадное ликование), угрожающе приказал:

— Прыгайте, сударь!

Вид у шевалье был жалкий; со всех сторон посыпались восклицания.

— Он прыгнет! — предположил один сеньор.

— Не прыгнет!

— Сто двойных дукатов против одного мараведи, что прыгнет!

— Согласен!..

— Не прыгнет!.. Даже если он и захочет прыгнуть, у него на это не хватит сил!

— Прыгайте, сударь! — повторил Красная Борода.

— А если я откажусь? — спросил Пардальян почти робко.