Смертельные змеи

Возможно, объяснить столь нетипичную для него эмоциональность можно было контрастом, который он почувствовал этим утром — контрастом между счастьем и несчастьем. Он ведь был счастлив с Алисой! Пусть мимолетно, пусть на эту ночь, но все же… Раньше с ним такого не случалось, хотя Алису он знал уже давно. Дело как раз было не в ней, как бы парадоксально это ни звучало.

Дело было в возвращении Александры. Ян четырнадцать лет не позволял себе жить по-настоящему, даже если сам не осознавал этого. Минуты хорошего настроения были недолгими, и когда он чувствовал нечто похожее на счастье, он сам себя останавливал. Какое право он на это имеет, если не смог уберечь самого дорогого человека? Глупая позиция, разрушительная, однако прочно закрепившаяся в его жизни.

А потом Александра вернулась. Нельзя сказать, что он уже полностью принял это и перестроился. Но Ян чувствовал: многие ограничения, которые он сам для себя установил, потеряли смысл. Он и к Алисе шел с другим настроением, и ее любовь принимал с большим удовольствием, и сам, кажется, чувствовал то, чему пока не решался подобрать название. Так что да, утро в какой-то момент было прекрасным — а потом его втянули вот в это.

И он увидел оборванную жизнь, сломанную, лишенную всего того, что радовало его этим утром. Алена Чубарова была не слишком похожа на Алису — и все же какое-то сходство между ними прослеживалось. Как бы Ян ни запрещал себе думать об этом, он уже заметил все, что нужно. Дальше мысли полетели в неправильном направлении сами собой: что бы он чувствовал, если бы кто-то сделал такое с Алисой? Как бы он отреагировал?

Так что да, ему было более чем интересно это расследование. Однако то, что его попросил об услуге Павел, давало дополнительную тему для размышления.

— Мы можем поговорить где-нибудь, где сейчас поспокойней? — поинтересовалась Александра.

Она, как и Ян, видела, что Валентину Бочкову тяжело находиться рядом с трупом Алены. Он был опасно бледен, дрожал, его шатало. В таком состоянии в обморок грохнуться — вопрос пары секунд, да и разговор толковым не будет. Никто так не реагирует на смерть простой квартирантки, поэтому нынешнее состояние Бочкова можно было считать началом его признания.

— Я не знаю, — растерялся Валентин. — Уходить мне нельзя, мне сказали…

— А никто и не просит вас уходить. Более того, никто не разрешит вам уйти. Просто я полагаю, что этот дом вы знаете лучше, чем мы. Где здесь можно поговорить?

— Ну… В моей квартире…

— Нет, — покачал головой Ян. — В квартиру лишний раз лучше не соваться.

— Давайте просто поднимемся повыше, — предложила Александра. — Наши всю лестницу перекрыли, никто не помешает.

— Ладно, как вариант.

Тело Алены оставалось на пятом этаже, и пока никто не собирался забирать его оттуда. Место преступления было слишком необычным, с ним предстояло повозиться. На шестом и седьмом этажах тоже хватало экспертов, они изучали возможный маршрут погибшей. Этот участок близнецам и Бочкову пришлось миновать быстро, на лестнице и так стало слишком тесно.

А вот на девятом этаже было относительно спокойно. Двери, ведущие на лестницу, заперли, чтобы сюда не совались не в меру любопытные жители дома с вездесущими мобильными камерами. Наверх доносились отзвуки голосов, однако это было несравнимо с тем шумом, который творился внизу.

— Рассказывайте, — велел Ян.

— Я попросил вашего брата посодействовать… Он адвокат, я был уверен, что ему знакомы хорошие следователи, которые не будут рубить с плеча и разберутся во всем…

— Мимо, — констатировала Александра. — Простите?..

— Не та тема. Мы и сами знаем, что вас связывает с Павлом. Нам куда интереснее, что вас связывает с этим делом.

— Я — хозяин квартиры, в которой жила Алена, — напомнил Валентин, нервно промокая лоб платком. — Как только ее… опознали… мне сразу позвонили и сказали, что нужно приехать…

— Снова мимо.

— Теперь-то что не так?!

Это был ловкий ход со стороны Александры. Пока Бочков дрожал тут, изображая новорожденного мышонка, говорить с ним было бессмысленно. Однако теперь он почувствовал раздражение, вырвавшее его из кокона шока. Значит, говорить он сможет больше и лучше.

Ян уже не первый раз отмечал, что работать с сестрой ему гораздо приятнее, чем одному. И если не думать о том, что все могло пойти именно так четырнадцать лет назад, будет вообще прекрасно.

— Вы связались с Павлом, потому что хотите справедливости, — указал Ян. — Но о какой справедливости может идти речь, если вы даже перед следователями, которых прислал он, юлить пытаетесь?

— Он сказал, что будет один следователь, — буркнул Валентин. — А вас двое!

— Считайте, что один, — усмехнулась Александра.

— Как я должен доверять двоим сразу?

— Никак, если хотите действительно стать главным подозреваемым, — указал Ян. — Возможно, единственным. Вы ведь уже примерили на себя эту роль — значит, есть веские основания. Есть то, на что следствие все равно выйдет, и ваша попытка это скрыть будет расценена как доказательство вины. Так не проще ли все сообщить нам здесь и сейчас, чтобы мы сосредоточились на поиске настоящего преступника?