Смертельный архив

Дом бизнесмена Хорошевского даже внешне напоминал крепость. Серые, необработанного камня, стены навевали мысли о средневековых замках; из небольших окон будто тянуло пороховой гарью бойниц, а дверь – дубовая, из грубых досок толщиной в ладонь – будто вот-вот зазвенит и опустится на манер подвесного моста.

Вокруг дома раскинулся ухоженный парк с розовыми цветущими кустами и подстриженными на западный манер деревьями в виде животных. От центральной дорожки во все стороны разбегались отдельные прогулочные тропинки, по обеим сторонам кованые лавочки. Парадный вход в дом стерегли две бронзовые, в человеческий рост, фигуры – слева оскалившийся лев, справа раздувшая мешок кобра: один зверь отливал на солнце чистотой, второго чистил небритый мужик в спортивном костюме.

– Впечатляет, – Настя с интересом смотрела в пассажирское окно.

Водитель промолчал – не положено отвечать…

«Мерседес» плавно остановился напротив двери: Назар, наблюдающий за машиной с крыльца, тут же сбежал вниз и открыл Насте дверцу. Как всегда, выглядит на все сто – черный, в полоску, костюм от «Валентино», начищенные туфли, манжеты сияюще-белой рубашки выглядывают из рукавов на положенные два сантиметра…

– Не жарко? – Настя оделась в меру фривольно, но с претензией на серьезность – темно-синее, до колен, открытое платье и туфли от «Феррагамо». Волосы оставила в мнимо-пышном беспорядке – лишь парикмахер мог определить, что «беспорядок» обошелся долларов в пятьсот, – и теперь при каждом ее шаге каштановая корона вспыхивала на солнце миллионом темных искр.

– Человека встречают по одежде, – Назар, улыбаясь, галантно выставил локоть.

Девушка взяла его под руку; медленно поднялись на белые мраморные ступени, вошли в темную прохладную залу.

– Красивые фигуры, – Настя кивнула назад, где остались бронзовые воители.

– Символы вечной борьбы добра и зла. Змея, лев… по мне, безвкусно, учитывая прочий антураж.

– Мне понравились, – она с интересом осматривалась.

Зала размером с хорошую двухкомнатную квартиру отделана в стиле салона девятнадцатого века. Деревянные стены отливали теплым золотом, возле стен – диванчики вокруг резных столиков, на столешницах – коробки с сигарами и блестящий глянец журнальных обложек. Ноги утопали в пушистом, пружинистом ворсе темного ковра с изображением охоты на мамонта. Сразу бросались в глаза несколько картин – Настя была не сильна в живописи, но и она сумела узнать «Утро в сосновом лесу» и «Казаки пишут письмо…». Возле дальней стены поблескивала разномастными бутылками широкая барная стойка с придвинутыми к ней четырьмя высокими стульями.

– Красиво… – она встала возле картины с медведями. – Как настоящая.

– Она и есть настоящая, – Назар встал рядом. – Первый вариант, отвергнутый Шишкиным из-за какого-то брака. Дорогая игрушка, – в его голосе сквозило равнодушие. – Ладно, пойдем: хозяин ждет на балконе.

Они поднялись по темно-коричневой деревянной лестнице, прошли несколько метров широким коридором и оказались на большом, метров двадцать, балконе со столиком и расставленными вокруг него старинными резными стульями. Хозяин дома сидел спиной, держа в руках круглый бокал с вином.

– Здравствуйте, Михаил Игнатьевич, – Настя остановилась в нескольких метрах. – Рада познакомиться.

Хорошевский повернулся, вперив в девушку настороженные темные глаза.

Для своих шестидесяти девяти Палач сохранился идеально – гладкое, почти без морщин, лицо; темные волосы серебрятся по бокам (Настя чисто случайно знала, что к нему тайно ездит парикмахер для окраски); мощное телосложение – не грузное, именно мощное: при весе чуть более ста килограммов Хорошевский двигался удивительно быстро. На среднем пальце левой руки Настя рассмотрела широкий золотой перстень с черным камнем посередине и золотым причудливым вензелем – такой же, большой, она видела на въездных воротах. Из-под золота выглядывала часть другого, вечносинего перстня – след буйной, давно ушедшей молодости. Одет Палач, несмотря на жару, в белые плотные брюки и белую же рубашку, застегнутую до ворота.

Поизучав некоторое время девушку, хозяин молча указал рукой на соседний стул.

– Я вас оставлю, – Назар ободряюще улыбнулся Насте и вышел.

– Значит, получила компанию моего старого друга Князя? – старик едва заметно махнул рукой: будто по волшебству на балконе вырос охранник, поставил такой же круглый, как у хозяина, бокал. Хорошевский взял бутылку и налил в него темно-алое, густое вино. – Подарок друзей из Грузии. У нас не купить.

– Благодарю, – девушка пригубила изумительный напиток. – Спасибо за встречу, Михаил Игнатьевич: я знаю, как вы заняты.

«И знаю, что ты параноик…»

– Скажу честно, любопытно познакомиться. – Палач улыбнулся, но злое лицо приятнее не стало. – Такая молодая – и вдруг хозяйка бизнеса! Не скажешь, чем заслужила компанию? – В словах гнусный намек, но Настя спокойно улыбалась: злость – удел слабых…

– Умом, усердием и трудолюбием. Шеф, Луганский, оценил по достоинству.

Хорошевский кивнул, по-видимому, довольный ответом. Черты его лица немного смягчились.