Смертельный блеск золота

Я подтянул веревку и заставил ее подняться на цыпочки. Мне опять захотелось расхохотаться. Мелодрама вызвала у меня приступ стыда, но я тут же вспомнил, на что она уговорила Сэма, и решил добавить последний штрих. Я хотел, чтобы Альма Хичин ощутила дыхание смерти, почувствовала запах савана и сырой земли.

Я достал из кармана нож и открыл самое маленькое лезвие. Потом подошел к ней. Лавандовые зрачки окружали огромные белки. Блондинка закусила губу, в уголке губ алела капелька крови. Она верещала, словно помешанная, и ее тело напряглось в зверином желании бежать. Альма не сводила глаз с ножа, и ужас смерти отнял у нее последние силы.

Сейчас она, возможно, впервые за всю свою взрослую жизнь, не притворялась. Последняя подруга Сэма. Последняя белокурая шлюха Ментереса. Когда я поднял руку, ее рот раскрылся, и она завопила. Я перерезал шнур.

Альма, рыдая и дрожа от страха, рухнула на землю, и, как слепая, водила лицом по земле. Я смотрел на нее две секунды, потом спрятал нож в карман и пошел к машине. Нора хотела что-то сказать, но, увидев мое лицо, замолчала. Она подвинулась, и я сел за руль. В отель мы вернулись, не сказав друг другу ни слова. Нора вышла из машины и поинтересовалась:

– Мы уезжаем отсюда?

– Завтра.

– Хорошо, дорогой.

– Наверное, я вернусь за ней.

– Хорошо, дорогой.

Глава 14

Альма Хичин долго развязывала руки и приходила в себя, прежде чем отправиться в деревню, как когда-то это проделала Фелиция Наварро.

Она успела отойти от поляны всего на сто ярдов, когда я вернулся. Увидев машину. Альма остановилась. Сейчас она казалась маленькой и потерявшейся во времени и пространстве. Я промчался мимо, развернулся и проехал через свое же облако пыли. Когда я затормозил рядом с ней, она прислонилась к закрытой дверце и глухо закашлялась. Потом посмотрела на меня с жалким кокетством, напоминающим улыбку на лице больного холерой, и спросила дрожащим голосом:

– Вы... хотите меня подвезти? – Ее глаза встретились с моими, и она робко отвела взгляд в сторону.

– Садитесь.

Она устало, и как бы виновато, села в машину. Тронувшись с места, я подумал, что рано или поздно что-нибудь все равно бы ее сломало. Там на поляне полчаса назад что-то умерло, и Альма Хичин никогда больше не будет такой, какой была раньше.

Внезапно я затормозил перед гребнем, за которым лежала деревня. Альма сидела, опустив голову и положив кулачки и запястья со следами от нейлонового шнура на колени. Я вышел из машины и сказал:

– Дальше поезжайте одна.

Она медленно подняла голову и посмотрела на меня сквозь пряди белокурых волос. На сморщенном личике появилось озадаченное выражение, как у ребенка, собирающегося заплакать.

– Почему? – Губа в том месте, где она сильно прикусила ее от страха, уже вспухла.

– Потому что вы забыли, что играете с живыми людьми.

– Кто вы?

– Сэм когда-то был моим другом. Женщина на яхте была настоящей, нож был тоже настоящий, и кровь была настоящая. Там на яхте Сэм тоже умер. А теперь настала ваша очередь умереть.

– Мне так плохо! Ой, как мне плохо!

– Карлосу тоже плохо.

– Я не хотела никому вреда, – сказала Альма. Потом закашлялась и поднесла ко рту кулак.

Я не мог ей ничего ответить. Повернулся и пошел по направлению к деревне. Красная машина медленно обогнала меня. Альма старалась держаться как можно дальше от меня и ехала по встречной полосе. Она бросила на меня ничего не выражающий взгляд и проехала мимо, изо всех сил вцепившись в руль. Пыльный ветерок развевал белокурые волосы.

Я отправился прямиком в «Три брюха». Было начало шестого. В трактире пахло рыбой, здесь сидело несколько рыбаков. Джук-бокс играл пасадобль. Я облокотился на стойку и на плохом испанском и с помощью жестов дал понять усатому бармену, что хочу стакан со льдом и бутылку текилы.

– Botella?[14]– переспросил он.

– Botella, – кивнул я и взял бутылку у него из рук. Двадцать песо. Он пожал плечами, посмотрел, как я налил в стакан текилы, еще раз пожал плечами и отошел.

* * *

У меня осталось впечатление, будто вокруг меня долго оставалось пустое пространство, хотя трактир быстро наполнялся посетителями. Потом я купил еще одну бутылку.

* * *

Проснулся я в удушающей жаре. В мозг комочками впивались лучи света, проникающие через закрытые ресницы. Похмелье от текилы в удушающей вони дешевых духов под железной крышей на потных простынях деревенской проститутки! Она стояла абсолютно голая перед кроватью и слегка испуганно смотрела на меня. От жары Фелиция вспотела и казалось, будто ее намазали жиром.

– Плохо? – заботливо поинтересовалась девушка.

– О Господи! – прохрипел я. – О Господи!

Она кивнула, набросила на себя что-то розовое и вышла из комнаты. Вернулась Фелиция с оловянным кувшином холодной воды, стаканом и льдом, завернутым в полотенце. Я пил воду до тех пор, пока мой живот не раздулся, как барабан. Девушка куда-то исчезла. Я лег на спину и сунул в рот кусок льда. Потом накрыл лицо холодным полотенцем, спрашивая себя, куда она ушла? Вернувшись, Фелиция сняла с моего лица полотенце и протянула стакан с красновато-коричневой жидкостью.