Смертельный блюз

— Это моя жена, — сказал он всем и никому.

* * *

Утро было безрадостное, хотя солнце ласкало гавань так же, как и вчера, и голубая вода все так же, как вчера, рифмовала легкие белые облака в голубом небе.

Я позвонил Гугенхеймеру, чтобы сообщить дурные вести: полиция запрещает всем, замешанным в убийстве Элен Фицрой, покидать Флориду.

— Положение безнадежно, — сказал я.

— Да?! — заревел продюсер. — Съемки во вторник! Я не потерплю убытков!

— Полиция не выпустит Глорию из своих лап, — не вполне уверенно сказал я.

Гугенхеймер замолчал: наверное, он набирал в грудь побольше воздуха, чтобы заорать с такой силой, которая перешибет мои барабанные перепонки.

Я ошибся. Гугги сказал, что он знает выход, и сказал это очень спокойно.

— Выход?

— Убийцу надо найти к вечеру понедельника. Это крайний срок, — заметил он. — Тогда Глория без препятствий прилетит на студию.

— Но эти болваны, ведущие следствие, эти шерлоки холмсы, они же не способны...

— Я не рассчитываю на них, — кротко ответил Гугенхеймер. — Я рассчитываю на вас. Это вы найдете убийцу, — он засмеялся — в трубке загрохотало. — Хотите получить свои две тысячи? Ну так похлопочите!

— Я не подряжался работать частным детективом и расследовать преступления! — теперь уже заорал я. — Вы поручили мне доставить Глорию! И только за это платите вшивых две тысчонки! Расследование убийства стоит других денег!

— А мне плевать на то, что там у вас стряслось. Я готов обменять две тысчонки, как вы выразились, на Глорию, но больше — ни цента. А если Глории не будет во вторник, вы попадете в «черные списки» на всем западном побережье — это я сделаю, обещаю вам. В наших краях у вас не будет работы!

— Осел! Скотина! Сволочь!

По правде говоря, три последних слова я сказал громко и отчетливо только после того, как повесил трубку.

Злой, как черт, я нашел Хардинга и сам устроил ему допрос:

— Как долго вы собираетесь держать нас здесь, лейтенант?

— Пока не найду убийцу. А убийца, я не сомневаюсь, один из вашей славной компании.

— Значит, мы обречены торчать...

— Не торчать, а отдыхать. Наслаждайтесь жизнью, мистер Бойд, но покидать эти места я вам запрещаю.

— Нам с Глорией во вторник надо быть в Лос-Анджелесе!

— Сожалею...

— У вас вообще есть план расследования? Или вы ждете, когда раздастся небесный глас и укажет вам убийцу?

— Зачем мне глас небесный, когда рядом нью-йоркская ищейка! — Хардинг усмехнулся. — Впрягайтесь! Я не честолюбив. Если вы первый распутаете этот клубок, только порадуюсь за вас и себя. Поучите провинциала!

Он нарывался на скандал, но я сдержался. Эмоции — плохой советчик в нашем деле. Скандал был мне ни к чему. За него не платят.

— Вы что-нибудь узнали от Муллинса? — спросил я сухо.

— Действие наркотиков еще продолжается, поэтому от трубача мало толку, — Хардинг посерьезнел. — Клянется, что весь день играл на трубе. Укололся и снова играл... Это похоже на правду.

— Как раз под действием наркотиков он и мог убить Фицрой. Убил — а сейчас ничего не помнит.

— А мотив преступления? Должна же быть какая-то причина... Хотя бы в подсознании...

— Стоп! Есть такая причина. Элен рассказала мне, что трубач приставал к ней, и она столкнула его с палубы в воду. Он едва не утоп...

— Жидковато...

— Послушайте, Хардинг, а кто вызвал вас на яхту? Вы говорили, что был телефонный звонок!

— К сожалению, мы не можем установить, ни кто звонил, ни откуда звонили. Единственное, что пытаемся сделать, — найти оружие, из которого был произведен выстрел. Сейчас наши люди шарят по дну гавани, подводникам работенка привалила...

— Н-да...

— Есть зацепка с Вулрихом...

— Какая?

— Он растранжирил все свои деньги и оказался должен...

— Эту песню я слышал.

— Вулрих застрахован...

— И это уже спето.

— Но жена его, Элен Фицрой, тоже была застрахована! Ее страховка больше, чем у Вулриха, — четыреста тысяч!

— Вот это новость!

Хардинг расплылся в самодовольной улыбке.

— Вот и мотив убийства. Сначала вы страхуете жизнь жены на большую сумму, для отвода глаз страхуете и свою собственную жизнь, а потом убиваете жену и устраиваете спектакль с причитаниями и ползаньем на коленях у ног любимой, но мертвой супруги. Зато есть чем расплатиться с кредиторами...

— ... И еще останется на безбедную старость.

Я задумался: хороша или плоха версия, но в ней нет изъянов.

— Между прочим, — сказал Хардинг, — сумма такова, что страховая компания присылает к нам своего агента. Он тоже будет расследовать это дело.

— Но вы уже раскрыли преступление. Вернее, почти раскрыли. Вулрих — убийца собственной жены.

Хардинг покачал головой:

— Нет, не так. Я провел допросы и вижу, что смерть Элен была на руку не одному Вулриху. Точнее говоря, убить мог и другой человек.

— Кто, например?

— Луи Барон. Он хотел получить с Вулриха свои деньги, не так ли? Но, убив Вулриха, он встретил бы такое препятствие, как жена, точнее, вдова покойного. Элен Фицрой могла не признать карточного долга мужа, и Барон остался бы с носом. Так что выгоднее было убить Элен, а не Эдди.

— Где-то вы правы, — скрипнул я зубами.