Смертельный дубль

— Ну что вы, это известное понятие, — протянул Жаверов. — Его вывел один английский монах, еще в Средневековье. Но никакая мистика или религиозность тут ни при чем. Напротив, «бритва Оккама» — один из самых универсальных материалистических законов. Мы, милиция, те, кто расследует преступления, постоянно, так сказать, вооружаемся этой «бритвой»… Хотя большинство об этом, возможно, и не догадывается. Суть этого принципа в том, что при столкновении с какой-то загадкой или тайной — в природе ли, в обществе ли — надо найти наиболее простое, элементарное объяснение. То есть версий может быть сколько угодно — в том числе самых мистических и фантастических. Но, как правило и как показывает практика, разгадка почти всегда лежит на поверхности. Исключения чрезвычайно редки. Именно поэтому практически все преступления неминуемо раскрываются.

— Будто бы? — удивился Парфенов. — А мне казалось, далеко не все. Иначе какой резон преступникам этим заниматься, если их все равно поймают?

— В том-то и дело, что преступники об этом даже не задумываются, — посетовал Жаверов. — Да что там преступники — вот даже вы сейчас удивились. К сожалению, такое бытует мнение, что можно совершить преступление и остаться безнаказанным. Иначе, действительно, какой резон? Но здесь тоже можно применить «бритву Оккама», в ответе на этот вопрос. Кто чаще всего совершает преступления? Люди примитивные, недалекие. Они излишне самоуверенны, думают, что очень легко могут всех провести… А умному человеку, если даже и придет в голову нарушить закон, он все как следует взвесит и откажется от этой затеи. Все беды человечества — от недостаточно развитого интеллекта большинства его представителей…

— Как вы складно рассказываете, — уважительно сказал Парфенов. — Вот только насчет умных… Раскольников разве не умный был? Так что он не вписывается в вашу систему.

— Раскольников — вымышленный герой.

— А тот, кто убил Баклажанова? — подхватил Парфенов.

— Не исключено, это тот, кто подражает Раскольникову, — ответил Жаверов.

— Но он, значит, умный? Раз он читал такую сложную книгу?

— Может, он только фильм смотрел, — усмехнулся Жаверов. — В любом случае, когда убивают в подражание кому-то, это почти наверняка может сделать только психически больной человек… А психически больные как раз могут быть и умными… Но я к чему клоню, товарищ Парфенов. Если Баклажанова убили топором (а это так и есть) и если это сделал человек в костюме Пьеро (что тоже почти наверняка, поскольку у нас нет оснований не верить свидетельнице), то мы имеем дело, во-первых, с психически больным человеком, а во-вторых — с тем, кто был как-то связан с Топорковым. Сам Топорков этого сделать не мог, поскольку доподлинно установлено — прежде всего при вашей, товарищ Парфенов, помощи, — что он мертв. Следовательно, кто-то… мстит за Топоркова!

Закончив, Жаверов триумфально посмотрел на Парфенова, но тот по-прежнему был настроен скептически:

— Да что вы, товарищ майор… Кто бы стал за него мстить? У него и друзей-то не было…

— Мы этого не можем знать, — ответил Жаверов актеру его собственной фразой. — Как бы то ни было, товарищ Парфенов, если вы вдруг вспомните о Топоркове еще что-то важное, прошу немедленно сообщить лично мне. Мой телефон вы записали, я помню.

— Конечно, — кивнул артист. — А можно вопрос? Я вот не совсем понял…

— Да-да, что именно? — участливо отозвался Жаверов.

— Я про эту вашу бритву… Почему «бритва-то»?

— Ну как, — усмехнулся майор. — Бритва сбривает все ненужное. — Он показал на своем лице, как бритва это делает.

— А-а, — довольно протянул Парфенов. — Тогда понятно.

16

Жаверов энергично шел по коридору, намереваясь побеседовать с директором «Мосфильма» Сизовым.

Вдруг некий человек буквально перегородил майору дорогу.

— Простите, — вежливо обратился мужчина, — вы ведь майор Жаверов?

Милиционер усмехнулся и подумал: «Чувствую, скоро меня будет узнавать буквально каждый на этом „Мосфильме“».

— Вижу, страна знает своих героев, — с юмором ответил Жаверов.

— Ну как вас можно не узнать, — протянул мужчина. — О вас тут уже все наслышаны… Впрочем, я не просто так — у меня к вам дело.

— Слушаю, — кивнул майор.

— Товарищ Жаверов. — Мужчина вдруг вытянулся по-военному и заговорил официальным тоном: — Я готов оказать любую помощь следствию. — Майор молчал. — Ну так что скажете? — перешел на обычный тон гражданин.

Жаверов устало вздохнул:

— Ну для начала — кто вы такой?

— Артист, — как нечто само собой разумеющееся, сказал мужчина.

— Как вас зовут, артист? — слегка улыбнулся майор.

— Носиков.

— И чем лично вы могли бы помочь?

— Всем чем угодно! — отрапортовал Носиков. Казалось, если бы на нем был головной убор, он обязательно бы отдал честь.

— Это не ответ, — без энтузиазма отозвался Жаверов. — Вот если бы вы что-то знали, что-то слышали… Что-то конкретное. То, что может помочь в раскрытии преступления. Есть у вас такие сведения?

— К сожалению, нет, — развел руками Носиков.

— Чем же вы тогда хотите помочь?

— Согласен выполнить любое ваше приказание, товарищ майор!