Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

Рудольф получил страшнейший нагоняй от отца. Франц Иосиф, надо сказать, был человек такого необузданного нрава, что не стеснялся и откровенно поднять руку на сына. Патриархальный до мозга костей, он никогда не отказывался от телесных наказаний. При этом оставался тонким дипломатом, мудрым политиком и умнейшим человеком. Но с принца в тот вечер спустили императорские панталоны, и голая задница оказалась высечена самым жестоким образом. Караул у двери в императорские покои стоял, зажав уши руками — под страхом смертной казни им было запрещено слушать, что творится в закрытой комнате. А вечером придворный лекарь отпаивал рыдающего, словно мальчишка, Рудольфа и менял ему компрессы. Кронпринц от такого обращения заболел и едва ли не впал в меланхолию, но Франц пригрозил вторичной поркой, и наследник был вынужден явиться к завтраку, прятать заплаканные глаза и еще выслушивать замечания отца о неком воине, который ведет себя хуже бабы (император никогда не стеснялся крепких выражений).

Кронпринц, будучи человеком довольно мягкого нрава, все же отличался одним очень важным качеством для будущего императора. Он умел принимать решения. И добиваться своего. Постепенно отец простил Рудольфу его выходку с разводом и сквозь пальцы смотрел на то, что наследник обзавелся любовницей, с которой с удовольствием проводил все свободное время. Правда, науку управления страной он тоже не запускал, о чем свидетельствовали уважительные взгляды Франца Иосифа и то, как он довольно кряхтел, когда сын докладывал что-то на военных советах.

Мальчик вырос достойным преемником своего отца.

И это, к несчастью, видел не только император, но и его противники. Объединенная Австро-Венгрия была довольно сильной монархией, и у Франца Иосифа — единственного из правящих тогда монархов — были очень тесные отношения с Римско-католической церковью. Именно это превращало императора в полезного союзника и очень неудобного соперника.

— Церковь была богаче и во многом грамотнее очень многих политиков тех времен, — поведал мне профессор Кембриджского университета доктор Ирдисс Рернер. — Средства она распространяла разумно, сделки заключала исключительно выгоднейшие. В результате богатейшее государство и централизованная власть оказались в ее руках. Папа Лев XII никогда не вмешивался в политические отношения, формирующиеся в те годы, но его голос имел решающее значение на негласных совещаниях, которые, словно салоны времен Республики 1793 года, играли порой определяющую роль в жизни государств.

— Кому же мешал Рудольф?

— Всем, мистер Бейл, и прежде всего союзникам, которые подозревали, что укрепление Австро-Венгрии рано или поздно приведет к сотрудничеству с Германией. Бисмарк — умнейший канцлер, но и тот признавал будущее за объединенной Европой. Поэтому его так раздражал союз Франции и России. Союз стран совершенно разного пути развития, с глубинными противоречиями, которые могли завести Европу очень далеко от развития капиталистических отношений.

— Звучит немного сухо, — я улыбнулся, вспоминая, что история меня всегда смущала этими общими понятиями: «капиталистические отношения», «мировая революция» и прочее.

— И тем не менее убийство Рудольфа — это результат заговора, хотя непосредственное участие в нем принимал Франц Фердинанд.

Я вытаращил глаза:

— Как принимал?

— Э, батенька, а вам известно, что эрцгерцог получил бы право стать императором, если бы его не убили?

— Да, конечно, но.

— А то, что он был завзятым ловеласом, — бесцеремонно перебил меня профессор, — это вы знали?

— Да, читал переписку, но.

— И последнее, а вы знали, что Франц состоял в любовной связи с юной баронессой Марией Ветера?

— Не знал, — искренне признался я.

— Вот-вот, — назидательно покивал доктор Рернер, с удовольствием откидываясь на спинку кресла, — аяжепо молодости лет бывал в Праге, в одном очень приятном доме, и видел дивную коллекцию живописи и записи из дневника этой Марии.

Я по-прежнему сидел, открыв рот.

— Девушка эта, — невозмутимо продолжал мой собеседник, — подробно все записывала, как послушная институтка, и в том числе о своих романтических ночах с обоими джентльменами.

А дальше все было просто: случайно или по сговору с кем-то Франц Фердинанд однажды вечером, когда они по обыкновению развлекались в замке, поссорился с Рудольфом. Выхватили пистолеты. Баронесса закричала и бросилась из спальни в чем была. Кронпринц убил ее у двери. Очень дорогой персидский ковер и очень дорогая батистовая сорочка Марии были пропитаны кровью. Лужа растекалась по паркету, но мужчины не смотрели на пол. Они смотрели друг на друга. Светлые навыкате глаза Франца недобро сверлили взглядом лицо Рудольфа. Тот был лишь в панталонах, бос и без рубахи. Зато в его руке было оружие. Эрцгерцог же был неодет, лежал на постели, и до его оружия, которое находилось на прикроватной тумбочке, нужно было еще протянуть руку.

— Стреляй, — спокойно прищурился он, — никто не видит, докажи, что ты настоящий мужчина.