Смертельный юмор

Я отмокала минут пятнадцать, просто лежа в воде и не шевелясь, как вдруг тонкой змейкой в мою голову заползла мысль, что скоро у Ираклия стендап-батл. Сможет ли он после пережитого стресса выступать? Так, а может, как раз сейчас-то и привлечь к делу Антониду? Пусть посмотрит, что написал Ираклий с подачи Пасечника. Может, она что и посоветует. Решено, звоню.

Я протянула руку за телефоном, но на полочке рядом с ванной его не нащупала. Где же он может быть? Потом вспомнив, что из кармана толстовки я его так и не достала, села, наклонилась вперед и, перевесившись через бортик ванной, дотянулась до горы своих грязных вещей, насквозь пропахших подземельем, затхлостью и сыростью. Телефон практически сам прыгнул в руки.

Я набрала номер Антониды, потом только подумала, что, может быть, сделала это слишком рано.

Но она взяла трубку сразу. Я вкратце объяснила ситуацию, почему-то будучи уверенной в том, что именно этот человек сейчас нам и нужен.

Антонида меня поняла и с готовностью отозвалась помочь. Я назвала свой адрес и сказала, что она может приезжать, как только будет готова. Попрощавшись, я отключила телефон и рывком села. Спустив мыльную воду, окатила себя контрастным душем. Ощущение, что я не только смыла грязь, но и прибавила себе сил внезапно принятым решением.

Вытершись жестким полотенцем практически докрасна, я нанесла ароматное молочко на тело, укутала волосы в полотенце. Потом надела домашний костюм и, благоухая, пошла на кухню.

Мила и Ираклий беседовали так, словно знали друг друга тысячу лет.

Я присоединилась к ним, налив чашечку кофе и сделав пару бутербродов с сыром и ветчиной. Съев парочку, мне отчаянно захотелось зеленого горошка, я открыла банку и принялась прямо из нее ложкой наворачивать консервацию.

Мила удивленно взглянула на меня, но ничего не сказала. В этот момент раздался звонок домофона, тетушка, опередив наши вопросы, обратилась к нам:

– Сидите, сидите. Кушайте хорошенько, а я открою, – встала она из-за стола.

Ираклий проводил ее взглядом и сказал:

– Женя, я испытываю такие ощущения, каких у меня никогда еще не было.

Меня эти слова смутили, и я поинтересовалась:

– Какие же?

– Я только теперь понял, что такое дом и семья. Наверное, вот такие бывают бабушки и мамы у людей, наверное, вот это и есть домашнее счастье?

– Кто знает, – я пожала плечами.

Этот вопрос меня как-то еще не волновал. К Миле я привыкла с детства, и для меня были вполне обыденными вот такие кухонные посиделки с разговорами по душам, с полным принятием и помощью. Я всегда знала, что мой близкий человек всегда на моей стороне, что бы ни случилось.

Мила, предложив раздеться и вымыть руки, провела на кухню к нам Антониду, которую тоже приняла сразу как старую знакомую. Гостья на этот раз выглядела немного иначе, чем в первую нашу встречу – была слегка взволнована, но как-то радостно, одета в светлые джинсы и симпатичный кашемировый свитерок песочного оттенка, который очень ей шел. Волосы уже были собраны не в пучок, а заплетены в густую косу, перекинутую через правое плечо. Очков не было.

– Несколько дней привыкаю к линзам, – пояснила Антонида, когда я задала вопрос про них. – Оказывается, это очень удобно.

– Присоединяйся к нам, здесь вкусно кормят, – предложил Ираклий.

– С удовольствием.

Я, дожевав свой горошек, поняла, что просто вырубаюсь на ходу, мои глаза слипаются и уж очень сильно меня сейчас клонит в сон.

Я предупредила гостей, что на пару часиков их покину.

– Уходишь в астрал, – схохмил Ираклий.

– Ага, именно туда.

Шутит, значит, все налаживается, это хороший знак. Я со спокойной душой, оставив Ираклия и Антониду на кухне готовиться к предстоящему стендап-батлу, выделила им свой ноутбук и, показав, как включается мой новый принтер, пошла к себе в комнату.

Шторы задергивать не хотелось, я лишь поставила окно на проветривание и залезла под тонкое, почти невесомое одеяло. Постель пахла апельсином. Мой любимый запах. Мила постаралась – где-то нашла кондиционер для белья с этим ароматом.

Мои глаза закрылись, я почти отбыла в царство Морфея, как услышала, что дверь ко мне открывается.

Глава 17

Я потянулась, перевернулась с одного бока на другой и открыла глаза. В комнате стоял приятный полумрак, но было совершенно непонятно, что же сейчас – утро или вечер. Такое освещение бывает либо в первые минуты после заката, когда солнце только скрылось за горизонтом, либо перед самым рассветом.

Немного еще полежав, я вспомнила все, что происходило, и резко села. Мы свободны, преследователей нет. Еще бы узнать имя заказчика, и все было бы прекрасно. Жизни Ираклия тогда ничего бы не угрожало.

Ираклий! Кстати, а где он?

Я спустила ноги с кровати и сунула ступни в любимые уютные тапки, которые Мила привезла мне из Пятигорска, сказала, что они сделаны из натуральной овчины и помогают дать ногам лучший отдых. Так ли это было на самом деле или нет, но мне было в них достаточно комфортно и уютно.