Смертельный юмор

Некоторые гости переглянулись, так ничего не поняв из этой речи, слабенько зааплодировали, недоуменно обменялась между собой взглядами важная пара, сидевшая за соседним столиком рядом с виновниками торжества, видимо, как раз они и были родителями Василевса. Еще бы, такое сынок отчубучил! При живых родителях признаваться в желании быть сыном другой пары.

– Да уж, чудные дела творятся в Датском королевстве! – шепнул Ираклий.

– Что? – переспросила я.

– Да так, любимая фраза отца, когда что-то идет очень интересно, но совсем непонятно. Так, надо спросить у официанта, где наши с тобой места. Хотя, я предполагаю, что, может, недалеко от родителей.

Но не успели мы подозвать официанта, как на всей скорости чуть ли не подбежал к нам Василевс, видно было, насколько он торопился. На лице отображается вся гамма эмоций.

«Да что с ним?» – в очередной раз задала сама себе я мысленно вопрос. В таком состоянии я его еще ни разу не видела. Обычно он веселый, шутит, фотографируется, а сейчас просто места себе не находил. С чего бы это?

– Вы? Живые? Целые и невредимые? – он засыпал нас неуместными вопросами.

Я ничего не понимала в происходящем, поэтому, вместо ответа задала встречный вопрос:

– Конечно, живые, а что с нами сделается?

– Да я не в том смысле. – Василевс словно пришел в себя или надел маску своего парня, души компании. – Да вы в последнее время просто не звоните, не пишите, а мне тут еще и дурной сон приснился.

– Ты сам-то, гусь, хорош. Забросил нас совсем, – отшутился Ираклий.

– Я, в отличие от тебя, готовился к этому дню. – Василевс обвел рукой пространство зала. – Договаривался с декораторами, оформителями, искал ведущего, лично, заметь, лично пробовал каждое блюдо, которое будут сегодня подавать. Твой отец сказал, что без меня как без рук!

– Это точно, я бы даже из большой сыновней любви и уважения не смог бы всего этого сделать. Не люблю слишком большую ответственность и ожидания, которые на меня возлагают.

Василевс слегка скривился, хмыкнул:

– Это точно, – потом потер руки и тоном заправского тамады шепнул нам: – Так, давайте садиться и чуть тише разговаривать, а то мы перетягиваем все внимание от ведущего на себя. А его, кстати, тоже я нашел – лучший актер Тарасовского государственного театра между прочим. – И он, как обычно, со своим важным видом поднял указательный палец вверх и уселся за столик, стоящий у колонны, словно в небольшой нише.

– Ничего не поняла, ну да ладно, – шепнула я Ираклию.

– Я тоже. Странный он сегодня какой-то. Может, и впрямь переволновался. Подготовка торжества – дело, конечно, нехитрое, но уж очень утомительное. Я вижу, папенька с маменькой и счастливы спихнуть на него такое. Если получится все отлично – снимут все сливки и будут купаться в лучах славы, мол, какой чудесный вышел вечер, какие Вениаминовы дружные, интересные, талантливые организаторы.

– А если что-то пойдет не так?

– Так можно все свалить на Василевса, мол, такое ответственное дело поручили пареньку. Ну да, немного облажался, ну с кем не бывает, и качать головой, мол, в следующий раз учтем все нюансы, а сейчас стоит пожалеть мальчика.

Я наклонилась к самому уху Ираклия:

– А почему ты так думаешь?

– Да потому, что я сам сто раз был в этой шкуре, пока не понял, что все ответственные поручения, – Ираклий приподнял руки и двумя пальцами изобразил кавычки, – связанные с общественной деятельностью, следует избегать.

– Чего вы там шепчетесь, как голубки? – Василевс как-то заметно нервничал. – Все, спелись, что ли?

– В смысле?

– Без смысла! – как-то немного резковато и грубовато прокомментировал он.

– Будь добр, объясни, – попросила я.

– Да, ладно, что вы так напрягаетесь, – Василевс пытался шутить, но это у него выходило достаточно криво и нелепо.

Происходило что-то странное. Но что именно, я понять не могла.

– Блин, мы забыли предупредить ведущего, что я хочу поздравить родителей в самом начале, – вдруг всполошился Ираклий.

– Уно момент, сейчас все решим. – Василевс поднялся и сказал: – Дамы и господа, прошу прощения, что беру на себя роль ведущего, но тут с поздравлениями очень рвется сын наших дорогих и любимых серебряных юбиляров – Ираклий.

Ираклий, слегка обескураженный такой скоростью событий, начал аккуратно выходить из-за стола.

Он быстрым шагом поднялся на сцену и стоял там сейчас торжественно и слегка взволнованно, держа в руках свой подарок.

Василевс, вернувшийся на место, спросил:

– Что он хоть дарить-то будет?

– Сейчас увидишь, это сюрприз. Причем, сюрприз с очень интересной семейной легендой.

В зале воцарилась полная тишина. Все взгляды гостей были устремлены на единственного сына Вениаминовых.

– Папа, мама, – обратился с какой-то невыразимой нежностью Ираклий к сидящим прямо напротив него родителям, – мы не настолько были близки в последнее время, я знаю, что принес вам немало огорчений и тревожных минут. Но сегодня я хочу сделать вам этот подарок – отдать сыновний долг. – И он повернул лицевой стороной праздничную импровизированную корзину с серебряным сервизом.

В этот момент по залу разнесся удивленный и восхищенный вздох.