Смертельный рай

Одна из них приковала взгляд Лэша. К этим книгам явно относились с особым почтением, с обеих концов полки стояли подпорки в виде нефритовых статуэток. Он посмотрел на заголовки: «Дзен и искусство стрельбы из лука», «Продвинутый курс японского», «Двести стихотворений времен ранней династии Тан». Полка над ней была пуста, если не считать фотографию без рамки. Линдси Торп на карусели в окружении детей, улыбаясь, протягивала руку к камере. Лэш поднял фотографию. На обороте виднелось написанное мужским почерком посвящение:

Хотел бы я быть так близко
к тебе, как мокрая юбка
девчонки-рыбачки к ее телу.
Думаю о тебе всегда.[1]

Аккуратно поставив фотографию на место, он вышел из кабинета и вернулся в гостиную.

Утренний туман снаружи быстро рассеивался, и на коврики падали косые лучи солнца. Лэш подошел к кожаному дивану, отодвинул конверты в сторону и сел. Ему уже не раз приходилось заниматься этим прежде как агенту вспомогательной следственной группы — осматривать дом, пытаясь почувствовать патологию его обитателей. Впрочем, тогда все было по-другому. Он составлял психологические портреты преступников, проникал в глубины извращенной личности серийных убийц, насильников, социопатов. Те люди, как и те дома, не имели ничего общего с Торпами.

Лэш приехал сюда в поисках ответа на вопрос, что пошло не так. В течение последних трех дней он занимался тем, что врачи называли психологическим вскрытием, проводя осторожные беседы с членами семьи, друзьями, врачами и даже с пастором. И то, что на первый взгляд выглядело как легко поддающийся диагностике случай, оказалось полной своей противоположностью. Не было никаких стрессовых факторов, обычно связываемых с суицидом, никаких попыток свести счеты с жизнью, никаких отклонений от нормы. Ничего, что могло бы стать причиной самоубийства, к тому же двойного. Напротив, у Торпов имелись все причины для того, чтобы жить. И тем не менее именно в этой комнате они написали прощальную записку, надели себе на головы чистые мешки для мусора и, обнявшись на ковре, задохнулись на глазах своей маленькой дочери.

Лэш пододвинул к себе один из конвертов, разорвал его и высыпал на диван содержимое — снимки, сделанные полицией Флагстаффа. Тонкая пачка глянцевой бумаги. Он просмотрел их: фотографии мертвых супругов, лежащих на роскошном ковре. Отложив снимки, он взял копию предсмертной записки. Она была короткой: «Пожалуйста, позаботьтесь о нашей дочери».

Рядом лежал более пространный документ: полицейский отчет с места происшествия. Лэш медленно перелистал его. Ни жена, ни муж не покидали дома в течение всей ночи, предшествующей обнаружению их трупов. Записи с камер системы охраны показали, что в это время никто другой туда не входил. Тревогу подняла на следующее утро любопытная соседка. В конце отчета шел протокол ее допроса.