Смертельный рай

— Ладно, может, вспомню. В любом случае мне интересно, какое теоретическое направление вы представляете. Учитывая вашу предыдущую работу, могу предположить, что это школа когнитивного бихевиоризма?

Это было последнее, что Лэш ожидал услышать.

— Примерно так. У меня достаточно эклектичные взгляды, опирающиеся на отдельные элементы разных школ.

— Понимаю. Бихевиорист? Гуманист?

— Скорее последнее, доктор Сильвер.

— Ричард. — Создатель «Эдема» снова улыбнулся. — Вы правы, выбрав элементы разных теорий. Меня всегда увлекала когнитивная психология поведения, поскольку это основа преобразования информации. Но с другой стороны, ортодоксальные бихевиористы считают, что любое поведение — результат обучения?

Лэш удивленно кивнул. Сильвер не вписывался в его представления о гениальном одиночке.

— У вас тут весьма необычная коллекция, — заметил Лэш.

— Мой маленький музей. Эти устройства — одна из моих слабостей. Такие, например, как то чудо, которое вы только что разглядывали, — спроектированный Кельвином прибор для вычисления периодов приливов. Он мог определить время приливов и отливов в любой день в будущем. И обратите внимание на те рулоны бумаги в подставке: это наверняка первая в истории компьютерная распечатка. Или вот это устройство на цоколе рядом — сконструированное триста пятьдесят с лишним лет назад, оно до сих пор может складывать, вычитать, умножать и делить, как нынешние калькуляторы. Оно было построено по образцу так называемого арифмометра Лейбница, явившегося прототипом вычислительных машин.

Сильвер прошелся вдоль окна, указывая на разные механизмы и с энтузиазмом объясняя их историческое значение. Он попросил Тару сопровождать его, после чего похвалил ее работу и спросил, устраивает ли ее нынешняя должность в фирме. Несмотря на короткое знакомство, Лэш начал проникаться симпатией к этому человеку, который выглядел дружелюбно и вовсе не высокомерно.

Сильвер остановился перед большой машиной, которая сразу бросилась в глаза Лэшу.

— Это, — почти благоговейно произнес он, — аналитическая машина Бэббиджа, его самое выдающееся творение, которое он не успел завершить до смерти. Прототип всех настоящих компьютеров, таких как «Марк I», «Колоссус» или ЭНИАК.[12]

Он ласково погладил стальной бок.

Все эти древние устройства казались неуместными в этом элегантном помещении, на фоне захватывающей дух панорамы Центрального Манхэттена. Внезапно Лэша осенило.

— Это все вычислительные машины, — сказал он. — Созданные для того, чтобы заменять человека при выполнении расчетов.

Создатель «Эдема» кивнул.

— Именно. Некоторые из них вызывают у меня почтение. — Он показал на аналитическую машину Бэббиджа. — Другие пробуждают надежду. — Он показал на значительно более современный компьютер «Макинтош», стоящий на мраморном постаменте в другом конце холла. — А третьи позволяют взглянуть на все объективно. — Он ткнул пальцем в сторону большого деревянного ящика с встроенной в переднюю стенку шахматной доской.

— Что это? — спросила Тара.

— Шахматная машина, сконструированная во Франции в конце эпохи Возрождения. Оказалось, что этим «компьютером» на самом деле управлял хорошо игравший в шахматы карлик, который прятался внутри.

Сильвер подошел к низкому столику, окруженному кожаными креслами. На нем лежали груды периодики: «Таймс», «Уолл-стрит джорнал», экземпляры «Компьютер уорлд» и «Джорнал оф адвансед сайкокомпьютинг».

Когда они сели, улыбка Сильвера слегка угасла.

— Мне в самом деле очень приятно познакомиться с вами, Кристофер. Впрочем, я предпочел бы встретиться при более приятных обстоятельствах.

Он наклонился вперед, опустив голову и сплетя пальцы.

— Для нас это было страшным потрясением. Для правления и для меня лично.

Когда Сильвер поднял голову, Лэш заметил в его взгляде беспокойство. «Для него это ужасно, — подумал он. — Созданная им корпорация и вся ее работа оказались в смертельной опасности».

— Когда я вспоминаю об этих парах, о Торпах и Уилнерах… мне просто не хватает слов. Просто в голове не умещается.

Лэш понял, что ошибся. Сильвер имел в виду не свою фирму, а четырех погибших и жестокую иронию судьбы, каковой стала их внезапная смерть.

— Вы должны понять, Кристофер, — сказал создатель «Эдема», снова опустив глаза. — Наша фирма не только оказывает услуги. Она несет ответственность, такую же, как хирург, подходящий к пациенту на операционном столе. Вот только в нашем случае эта ответственность продолжается до конца жизни наших клиентов. Они доверяют нам свое счастье. Когда мне пришла в голову идея, ставшая основой «Эдема», я не отдавал себе в этом отчета. И потому теперь наша обязанность — выяснить, что произошло и… сыграли ли мы какую-то роль в этой трагедии.

Лэш снова удивился. Подобной откровенности он не встречал ни у кого из правления «Эдема», возможно, за исключением Леливельда.

— Я знаю, что Уилнеры умерли всего несколько дней назад. Но может быть, вы уже обнаружили что-то существенное?

Сильвер почти умоляюще посмотрел на него.