Смертельный танец

Я поглядела на него. Темнота салона окутала нас. Машина ночью – это как ваш собственный мир, тихий, темный, интимный. Фары встречных машин пробегали по лицу Ричарда, выхватывали его из темноты и отпускали обратно.

– Откуда ты знаешь, что я думаю не о том, как ты выглядишь без одежды?

– Дразнишься? – белозубо улыбнулся он.

– Извини, – улыбнулась я в ответ. – Никаких сексуальных приставаний, если я не собираюсь лечь с тобой в койку.

– Это правило ты сама придумала, – возразил Ричард. – А я уже большой мальчик. Выдержу любые сексуальные приставания с твоей стороны.

– Если я не собираюсь с тобой спать, это будет нечестно.

– Предоставь мне об этом волноваться.

– Так что же, мистер Caaiai, вы предлагаете мне делать вам сексуальные авансы?

Он улыбнулся шире – белая полоска в темноте.

– Да, пожалуйста.

Я наклонилась, насколько позволял ремень, положила руку на спинку сиденья Ричарда, придвинула лицо на дюйм к гладкой обнаженной шее. Набрав побольше воздуху, я медленно его выпустила так близко к коже, что мое дыхание вернулось ко мне теплым облачком. Поцеловала сгиб шеи, чуть двигая губами вверх и вниз.

Ричард издал тихий и довольный звук.

Я подобрала колени на сиденье, натянув ремень так, что смогла поцеловать бьющуюся на шее артерию. Ричард повернулся ко мне. Мы поцеловались, но у меня нервы не выдержали, и я отвернула от себя его лицо.

– Смотри на дорогу.

Он переключил передачу, его локоть скользнул по моим грудям. Я вздохнула, положила руку ему на руку, придерживая ее на рычаге переключения скоростей, прижимая к себе.

Секунду мы застыли, потом он задвигался, потерся об меня рукой. Я быстро отодвинулась – сердце билось в горле так, что не давало дышать. Задрожав, я обхватила себя за плечи. Там, где его тело касалось моего, кожа онемела до боли.

– Что случилось? – спросил он тихо и нежно.

Я покачала головой:

– Так нельзя.

– Если ты перестала из-за меня, то напрасно. Мне было очень хорошо.

– Мне тоже. В том-то и проблема.

Ричард вдохнул поглубже, выдохнул с тяжелым вздохом.

– Проблема есть лишь постольку, поскольку ты ее создаешь, Анита.

– Ага, как же.

– Выходи за меня, Анита, и это все будет твое.

– Я не хочу выходить за тебя лишь для того, чтобы спать с тобой.

– Если бы это был только секс, я бы и не предлагал тебе выйти за меня замуж. Но это еще и лежать рядом на диване и смотреть “Поющие в дожде”. Это ужинать в китайском ресторанчике и заказывать рангунских крабов порционно. Я для нас обоих могу сделать заказ почти в любом ресторане города.

– Ты хочешь сказать, что я настолько предсказуема?

– Не надо, не передергивай.

– Извини, Ричард, – вздохнула я. – Я не хотела. Я только...

Я не знала, что сказать, потому что он был прав. Моя жизнь стала бы полнее, если разделить ее с Ричардом. Я ему купила кружку по случаю – увидела в магазине. На ней были нарисованы волки и сделана надпись: “В Господней глуши лежит надежда мира – в великой, девственной, свежей, нетронутой глуши”. Цитата из Джона Мура. Купила не к дате – просто увидела и поняла, что Ричарду это понравится. Десятки раз в день, услышав что-то по радио или в разговоре, я думала: “Надо будет рассказать Ричарду”. Это Ричард вывез меня впервые после колледжа смотреть на птиц.

У меня диплом по биологии, по биологии противоестественных явлений. Когда-то я думала прожить жизнь полевого биолога, этакой Джейн Гудолл в противоестественном варианте. Я любила наблюдать за птицами – отчасти потому, что рядом был Ричард, а отчасти потому, что когда-то мне это нравилось. Я как будто вспомнила, что есть жизнь и вне кладбищенской ограды. Слишком долго я стояла по горло в смерти и крови, а потом появился Ричард. Он сам тоже по горло торчал в довольно странных вещах, и все же у него была какая-то жизнь.

Я ничего лучше не могла себе представить, как проснуться рядом с ним, первым делом потрогать утром его тело, зная, что вернусь после работы к нему. Слушать с ним его собрание Роджерса и Хаммерштайна, смотреть на его лицо, когда он смотрит мюзикл с Джин Келли.

Я уже почти открыла рот сказать “ладно, давай поженимся” – но не сказала. Я любила Ричарда и вполне смогу себе в этом признаться, но этого мало. За мной охотился убийца. И как можно втягивать тихого и вежливого школьного учителя в жизнь такого рода? Он тоже был из монстров, но отказывался с этим мириться. Он сейчас вел битву за лидерство в местной стае вервольфов. Дважды он победил ее вожака, Маркуса, и дважды отказался его убить. Если ты не убиваешь, то ты не вожак. Ричард держался своих моральных принципов. Держался ценностей, годящихся лишь тогда, когда, тебя не пытаются убить. Если я за него выйду, Ричард лишится последних шансов на нормальную жизнь. Я жила в зоне, так сказать, свободного огня. Ричард заслуживал лучшего.