Смертельный треугольник

— Нет, ну каков индюк, а? — пожаловался Турецкий. Разговор они еще не закончили. — Вообще, знаешь, смотрю и не верю. Похоже на сон. Неужели это все с нами происходит, а?

— Гегеля помнишь? — сказал адвокат. — «Все разумное действительно и все действительное разумно».

— Ты считаешь? — засомневался Турецкий.

— Саня, я надеюсь, он к следствию никакого отношения иметь не будет, — предположил Гордеев.

— Нет, Меркулов остается со всеми своими полномочиями.

— Так чем же тогда этот будет заниматься? У него такой решительный вид. Ему надо зоной какой-нибудь командовать.

— Да хрен его знает, ходят слухи, что кремлевский протеже. А насчет лагеря — хорошая мысль, надо подсказать генеральному.

— Ты бы поосторожней, по телефону-то…

— Плевать.

7

Гордеев позвонил в Киев семейному доктору Маевских — Михаилу Яковлевичу Рубину. Рубин подтвердил, что у Милы последние полгода были проблемы со сном, и он лично выписал ей снотворное. Причем старался, чтобы это не было нечто радикальное, к чему можно привыкнуть и затем тяжело отвыкать, — посоветовал феназепам. Весьма умеренными дозами. Конечно, ни о каких горстях не могло быть и речи. Вот и все. Бедная девочка мучилась, он искренне старался ей помочь. Депрессия? Нервные болезни? Ничего подобного! Может быть, небольшая усталость и большое недоедание — эти голливудские диеты кого хочешь угробят. Посмотрите на Шварценеггера — это же кожа да кости! Милочкину семью он знает не один десяток лет. Слава богу, ее отец не дожил до этого ужаса! Максимум — по полторы таблетки в 0,05 грамма на ночь. Ну в чем же здесь криминал? Может быть, кто-то собирается его в чем-то обвинить? Нет? Большое спасибо, ему нужно заниматься делами, принимать больных. Нет, из Московской прокуратуры его никто не беспокоил. Нет, из друзей Милы тоже. Ну а теперь он все-таки положит трубку…

Яна позвонила в половине девятого вечера, когда Гордеев уже подъезжал к «Пушкину», извинилась и сказала, что сегодня ничего не получится. Она плотно завязла на репетиции, которая переместилась в актерское общежитие. Но Гордеев, если хочет, может к ней присоединиться. Гордеев подумал и согласился.

Он включил радио в fm-диапазоне. Через минуту Земфира перестала петь и пошли всякие легковесные новости.

«Не удивит ли вас, если вы узнаете, что большинство людей в течение всей своей сексуальной жизни никогда не задавали себе вопрос, почему они это делают? Недавний опрос Диксона людей разного пола выявил такие ответы на вопрос о том, почему они занимаются любовью?

«Потому что это приятно» — 20%

Потому что я очень сексуальна (сексуален) — 16%

Потому что этого ждут от меня мужчины — 11 %

«Вы что, смеетесь?» — 53%

В общем, как можно обнаружить, никто даже не пытался вдуматься, почему он вступает в самые интимные отношения, какие только могут быть на свете…»

Гордеев выключил радио. Он приехал.

Ужин у Маевской в общежитии оказался ничем не хуже того, что мог бы быть в ресторане. Во всяком случае, подумалось Гордееву, в компании всегда есть кому заполнять паузы. Ибо хоть она и просто клиентка, но все-таки — ужин, все-таки — ресторан, все-таки — вдвоем.

А здесь все было просто и демократично. Большая комната, много народу, молодые лица, половина из них — смутно знакома благодаря телевизионной рекламе и непонятно чему еще… Сидели кто на диване, кто в продавленных креслах, кто просто на полу. Общались, сдержанно веселились — видно, устали после съемочного дня. Тарелки были на письменном столе, на шкафу, на ковре — везде. Кажется, каждый ел откуда хотел и пил так же. Гордееву было от этого немного не по себе. В роли главного оратора в основном выступал знакомый ему режиссер Сергеев.

С Сергеевым Юрий Петрович поздоровался как со старым приятелем и, улучив момент, задал вопрос:

— Сергей Юрьевич, ты же работал с Монаховой?

— Было дело… Давно довольно. На заре ее карьеры, так сказать. Когда она еще не брезговала в России сниматься.

— Ага. А потом, значит, брезговала?

— Сколько ни приглашал — бесполезно.

Адвокат подумал, что, возможно, дело было конкретно в Сергееве, но ничего по этому поводу не сказал.

— Ну так какая она тогда была?

— Я помню, у нас в съемочной группе говорили про Монахову примерно так: слишком открыта, слишком много хохочет, но подчеркивали: характер о-го-го! И добавляли: станет отличной актрисой, если внезапно свалившаяся слава не испортит. Не каждая молодая актриса получает «Нику» за лучшую женскую роль в своей второй картине.

— На призы-то ей везло, — заметил Гордеев.

— Это точно, — не без зависти подтвердил Сергеев. — Да плюнь ты на нее! Вот молодые таланты, — он плотоядно посмотрел на женственного молодого человека с серьгой, — это да!

Гордеев наклонился к уху Маевской:

— Яна, я должен вам сказать. Сегодня случилась одна вещь… Я думаю, вам нужно взять телохранителя.

Она посмотрела на него непонимающими глазами. Гордеев повторил. Она глянула на него теперь удивленно и медленно отрицательно покачала головой.

За окном вдруг громыхнуло так, что все невольно туда посмотрели. В этот момент Сергеев сказал, видно продолжая какой-то спор: