Смертельный удар (сборник)

– Это сколько угодно. Но не заставляйте старика ждать, пока вы решите свои дела. Он и так три недели висит в воздухе, и это после того, как потерял свою любимую женщину и любимую помощницу. Я знаю, вы вполне способны обойти всякие там бюрократические препоны. Завези мне чек по дороге домой, а я завтра утром доставлю его мистеру Селигману.

Робин согласился, правда очень неохотно. Думаю, если бы не перспектива ужина со мной… и всего остального, может, он и вообще бы не согласился. Я же совершенно не была настроена на «все остальное» – слишком много ран надо зализать, прежде чем мне снова этого захочется.

Лотти утром убежала в «Бет Изрейэль» проверить самых неотложных больных, но к обеду вернулась и накормила меня куриным супом собственного приготовления.

– Слишком уж ты исхудала, голубка, – сказала она. – И эти круги под глазами… Хочу, чтобы они исчезли как можно скорее.

Я послушно съела две большие порции супа с гренками. В то время, как я все это приканчивала, объявился Мюррей. Мне не очень хотелось встречаться с ним, но чем скорее я через это пройду, тем лучше. Так оно и оказалось, тем более что он уже знал, что стало с Фери. Отстранен от должности без содержания, выпущен под залог с выплатой ста тысяч долларов за преступное нападение на меня, Элину и мистера Контрераса.

– То, что на нем смерть этой молодой женщины – как ее, Сериз? – никому и никогда не удастся доказать, хотя Мак-Гоннигал и сообщил мне, что у них обнаружена пропажа какого-то количества героина, Изъятого примерно за месяц до этого. Он считает, что управление будет стоять на этом. И все.

– А что Бутс? – спросила я. – Как его предвыборная кампания в следующем месяце?

Мюррей скривился в гримасе:

– Это же Чикаго, моя дорогая. Вчера на заседании окружного совета его встретили овацией… Аплодировали стоя, можешь себе представить? И деньги на избирательную кампанию продолжают поступать. Слишком много тех, кто всем обязан Бутсу. Они не собираются покидать этот корабль, пока вода не поднялась выше ватерлинии.

– Он не отступился от Роз?

– И здесь то же самое. Она слишком популярна в латиноамериканских кварталах Чикаго. Если Бутс ее выставит, ему придется распроститься с голосами Гумбольдт-парка и Логан-сквер. Кроме того, ее поддерживают и мексиканцы за пределами Чикаго.

– Тогда почему же она так тряслась? – взорвалась я. – В чем тут дело, в конце концов? Чего она так боялась – вот что не давало мне покоя с самого начала. Я уж думала, там двоемужество или, скажем, куча незаконнорожденных детей. А здесь… все тот же бизнес. Пусть и незаконный, но для Чикаго это обычное дело. Меня уже тошнит от всего этого. Но чего же она все-таки боялась?

Мюррей пожал плечами.

– Ну, может, чувствовала себя недостаточно защищенной. Все-таки первая женщина, которую Бутс по-серьезному решил поддержать. Первая латиноамериканка. Может, опасалась, что для нее будут другие правила игры. Я думала, ты лучше, чем кто-либо другой, можешь понять, в чем тут загвоздка.

А я вдруг почувствовала себя смертельно усталой, такой усталой, что не смогла вразумительно ответить на его вопрос об Элине. Кажется, стала засыпать на его последнем слове.

– Иди ложись, детка. «Женщина-чудо» еще раз спасла свой город. Иди поспи. – Он погладил меня по плечу и ушел, безмерно благодарный мне за ту журналистскую славу, которая ему досталась за мой счет.

Ближе к вечеру – я успела немного поспать – зашла Вельма Райтер. Когда Лотти объявила, кто пришел, мне захотелось спрятаться обратно под одеяло. Но вместо этого я доковыляла до гостиной и приготовилась к казни. Вельма стояла посреди комнаты и нервно вертела в руках последний номер «Стар».

– Неплохую историю ты тут раскопала, – проговорила она сухим, скрипучим голосом.

– Не думаю, чтобы это сильно повредило Роз, – устало произнесла я. – До выборов еще целый месяц.

– Даже не знаю, на кого я больше зла, – сказала она. – На Роз – за то, что проделала такое, или на тебя – за то, что выволокла это на свет Божий. За то, что пошла против сестры.

– У меня нет ответа на этот вопрос, Вельма. А что, быть феминисткой означает поддерживать абсолютно все, что делают твои «сестры»? Даже если это не согласуется с твоими собственными принципами?

– Но ты же могла поговорить с ней в частном порядке. Разве не так?

– Я пыталась. Она не пошла на это. Слишком уж ей хотелось золотых яблок, и только для себя одной. Но в яблоках могут быть черви, об этом она не подумала?.. И все же она справится с этой работой. Справится лучше любого другого, Вельма, я уверена.

Вельма вскинула руки.

– Нет, для меня это слишком. Лучше мне было заниматься своей фотографией. Намного спокойнее и надежнее.

Я взглянула ей прямо в лицо.

– Вельма, у тебя очень хорошие, честные фотографии. И они тоже требуют риска, я бы сказала, эмоционального риска. Этого ты ищешь и в каждой женщине, которую снимаешь. Я тоже этого ищу. И не прощаю, когда меня пытаются обвести вокруг пальца или когда спекулируют на старых привязанностях. Или когда заставляют… иметь дело с червями.

– Ты же знаешь, она это делала не ради денег.