Смертельный удар (сборник)

– Я не причастна к нему и не занимаюсь его расследованием, – нетерпеливо перебила я. – Я не знаю, зачем Кэролайн понадобилось вовлекать меня. Она пригласила меня в Южный Чикаго на прошлой неделе на церемонию чествования вновь созданной команды по баскетболу. Потом она обратилась ко мне за помощью в ее личных делах. Затем позвонила и сказала, чтобы я убралась из ее жизни. Теперь я понадобилась ей снова. А возможно, она просто хочет наказать меня. – Я разыскала в буфете крекеры и намазала их арахисовым маслом. – Когда мы, сидя у нее, ели жареного цыпленка, пришла Нэнси Клегхорн, чтобы поговорить о тамошних проблемах. Это было всего неделю назад. Кэролайн считала, что Юршак, член городского управления, блокировал получение разрешения на строительство завода. Она спросила меня, что бы я сделала, если бы взялась искать концы в этом деле. Я ответила, что простейший способ – поговорить с персоналом Юршака, если ей или Нэнси известен кто-либо из этих людей. Вот и вся моя причастность… – Я была так раздражена, что руки у меня дрожали, и я разлила кофе по плите. – Несмотря на ваш язвительный намек, сообщаю, что мы не виделись с Нэнси более десяти лет. Я не знаю, кто ее друзья, а кто враги. Теперь Кэролайн желает, чтобы все прозвучало определенным образом, а именно, будто Юршак убил Нэнси. Однако для этого не существует ни малейших доказательств. Ей хочется, чтобы вышло так, будто я подтолкнула его на это. Черт возьми!

Бобби сдался:

– Не говори ерунды, Вики. Это не прояснит дела. Чем ты занималась по просьбе младшей Джиак?

– Женщины, – поправила я его автоматически, говоря с набитым ртом. – Или, может быть, ребенка. Я скажу вам на всякий случай, хотя это не ваше дело. Ее мать была одной из тех, к кому благоволила Габриела. Сейчас эта женщина умирает. Очень тяжело умирает. Кэролайн хотела, чтобы я нашла некоторых людей, работавших с ее матерью, в надежде, что они придут повидаться с ней. Но, как она, вероятно, сообщила вам, она отстранила меня от этого дела два дня тому назад.

Голубые глаза Бобби сузились, превратившись в щелочки на его красном лице.

– Здесь, похоже, есть доля правды. Хотел бы я знать, насколько именно это правдиво.

– Мне необходимо знать больше, прежде чем говорить с вами откровенно, – с горечью пробормотала я, – тем более что вы начали беседу с обвинения.

– О, сохраняй спокойствие, Вики! – сказал Бобби. Он неожиданно рассвирепел, сообразив, что его пугает состояние моего жилища. – И приведи в порядок свою кухню хотя бы раз в три года. Квартира выглядит как замусоренная стройплощадка.

Когда они с Мак-Гоннигалом удалились, я пошла в спальню и переоделась. Облачившись в черное платье, я выглянула в окно. Вода маленькими реками текла по тротуару. Я надела кроссовки и сунула в сумку черные туфли.

Даже очень широкий зонтик не помог – икры и ступни моих ног моментально промокли, пока я бежала к машине. Погода как раз для февраля, хотя в это время обычно лежит глубокий снег. Но все-таки уже не февраль, и потому я не слишком горевала. Щетки очистителя не справлялись со своей задачей, но машина моя, по крайней мере, еще заводилась. Антифриз помог, а это уже кое-что. Бывали случаи, когда я не могла воспользоваться своей машиной. Однако непогода сделала свое дело: было около десяти, когда я свернула с шоссе номер 41 на Девяносто вторую улицу. К тому времени, как я наконец нашла место для парковки и поставила автомобиль на углу Коммерческой, дождь прекратился, и я смогла переобуться в туфли.

Офисы ПВЮЧ размещались на втором этаже здания, отданного под маленькие магазинчики. Я торопливо обошла фасад и свернула за угол, направляясь к служебному входу. Некогда здесь практиковал мой зубной врач, и мои визиты сюда оставили у меня в памяти неизгладимые воспоминания.

На площадке лестницы, лишенной коврового покрытия, я остановилась, чтобы прочесть таблички на стенах, поправить прическу и разгладить руками помятую юбку. Доктора Зденека здесь больше не существовало. Не было и большинства других арендаторов. Я пошла по коридору мимо десятка пустовавших служебных помещений и наконец добралась до комнаты, от которой за версту разило бедностью едва сводившего концы с концами агентства.

Ужасающая металлическая мебель и газетные вырезки, развешанные по стенам, создавали интерьер этого помещения, тускло освещенного мигавшими лампами дневного света. Стопки папок с делами и телефонные книги громоздились на полу. Электрические пишущие машинки допотопной модели «Ай-Би-Эм», списанные еще в те годы, когда я училась в колледже, нашли свой приют здесь.

Молодая негритянка печатала на машинке, держа телефонную трубку возле уха. Она улыбнулась мне и, подняв палец, дала понять, чтобы я подождала. Я услышала голоса, доносившиеся из зала заседаний, и, игнорируя настойчивый шепот секретарши, приблизилась к двери, намереваясь заглянуть. Пятеро служащих – четыре женщины и мужчина – сидели за шатким сосновым столом, слушая Кэролайн, которая возбужденно вещала что-то.

Увидев меня на пороге, она запнулась и покраснела до корней своих медных волос.