Смертеплаватели

Фараоны Четвёртой династии были живы, но поддерживали культ своих усыпальниц, ныне, по словам мудрецов Та-Кем, ставших местами второго рождения… Впрочем, Доули появился в Гизе ночью. Заупокойные храмы безмолвствовали, не пели жрецы у погребальной ладьи; процессии одетых в белое «мастеров Хор-эм-хета[90]» не поднимались от увенчанного красно-белой тиарой Сфинкса по священной дороге к пирамиде Хафра. Одетые снежным камнем, под луной сияли рукотворные горы; сложный узор пятен света и провалов тьмы являли городки гробниц вокруг больших «высот». Лишь несколько часовых с копьями, в набедренных повязках и войлочных париках, собрались поболтать возле небольшого святилища Хуфу с красноватыми сидячими статуями перед низкой колоннадой входа. Блеснул полированный медный наконечник, кто-то из воинов по-мальчишески прыснул со смеху…

Сперва Доули старался ступать потише: во времена Четвёртой династии нравы были просты, любой из этих стройных ребят, не задумываясь, проткнул бы копьём крадущегося ночью чужака. Затем, вспомнив об инверсоре, лондонец осмелел и зашагал быстрее.

Через несколько минут он уже шёл вдоль северной грани Великой Пирамиды. В 1901-м здесь ступенями вставали один над другим длинные ряды изъеденных временем блоков; теперь, как шестьдесят четыре века назад, блестела выложенная гладкими плитами известняка, волшебно-белая наклонная стена.

Но точно так же, как в первой жизни Доули, — вдруг сквозь камень выступила и преградила путь высокая, тощая фигура, с головой закутанная в серый плащ.

Одно движение, и куколь сброшен… Горящие тоскливым огнём глаза на впалом бескровном лице; лысая голова яйцом, тонкие уши-крылья, узкие свинцовые губы. Демон Ортоз.

Он подошёл вплотную и положил на плечи Алфреда лёгкие, почти совершенно холодные руки. Зрачки блеснули тёмным багрянцем.

— Идём, — словно несколькими хриплыми голосами сразу сказал Ортоз. — Верный рыцарь Тьмы Творящей, последний паладин… Как долго мы ждали тебя!

…Он готовился к этому за полторы тысячи лет до нынешнего дня, медитируя в своём Малом Храме или посещая самые мрачные, близкие к пределам Тьмы места мира; готовился недавно, в невообразимом звёздном доме Хиршфельда. Наука новых времён оставила позади самые смелые мечты каббалистов и магов! Чувствуя себя всесильным, Алфред радовался, что тяга милейшего Макса к эксперименту и первооткрывательству оказалась сильнее мещанской трусости, свойственной всему этому поколению, по ошибке получившему мощь стихийных духов…

Сфера, искусственный бог-раб, и восхищавший философскую душу Доули, и наполнявший её презрением, легко воскресила повторно пятерых родоначальников нового человечества, уже однажды собранных по атому в бесконечности. Все они сгустились из ничего, один за другим, в кабинете Хиршфельда, среди кожаных кресел, книжных стеллажей и белых слепых бюстов, — точь-в-точь, как перед чернокнижником из Лапуты, героем этого сумасшедшего гения, Свифта… В разные дни — все ступили на красно-жёлтый хоросанский ковер перед камином: и косоглазый, сплошь раскрашенный верзила-индеец из стран, ещё не открытых Колумбом, и свирепая красавица сарматка, и томная учёная девица из Константинополя, и второй экземпляр взъерошенного болтуна-грека, почитаемого тут за Сократа, и молодой монголоид в чёрной рубахе, тихий с виду, но почему-то похожий на члена тайного общества каких-нибудь китайских ассасинов[91]… Своё воскресение они принимали по-разному, кто спокойно, кто и бурно. Сарматка просто кинулась на них с мечом, ибо, как она объяснила позднее, сочла себя похищенной «земляными червями», оседлым народом, живущим в ненавистных для её племени, врытых в грунт домах; но, к счастью, Макс был готов ко всему, невидимая стена окружала некромантов.

Впрочем, главную роль в опытах наверняка сыграл все же он, Мастер Ложи… вернее, его страстные молитвы к Тёмным. В конце концов, эта всесильная наука наверняка стала доступной людям лишь по воле Истинных Владык; Осирис, Христос и другие светлые тени не любят смелых и знающих.

Всё подготовили на пятнадцать столетий вперёд Цари Хаоса, слава Им!.. Внушили людям и замысел Сферы, и титаническую затею с воскрешением предков… и, наконец, свели Доули с Хиршфельдом. Именно он, Алфред, и никто другой, смог произвести то вмешательство в душу воскрешаемых, которое разом направило пятерых на путь истинного раскрепощения рода человеческого! Он один знал, что внушить ещё зыбким, формирующимся на глазах фантомам, — а Макс просто дал практическую возможность внушения или, как он говорил, психопрограммирования… Сомнений нет — азартный ученый Хиршфельд и его глуповато-всесильная Сфера были только инструментами, вручёнными ему, Мастеру!..

Из Максова сверхзащищённого кабинета начиналось возвращение людей на путь, почти забытый за века «мира и благоденствия» благодаря усилиям всех светлых ханжей. Предстояла последняя, но — оккультист не сомневался — победоносная борьба с выдуманными «принципами» и «идеями», всегда мертвившими своим холодом буйный цвет желаний.