Смерти нет

С тех пор прошло уже почти два года, но для него ничего не изменилось. Каждую свободную минуту он стремился провести с Марго, вернее, с Марго и Сабет, поскольку девочки были практически неразлучны. Ему доставляло большого труда сдерживать раздражение от вечного присутствия Сабет, вдвойне мучительного, потому что она была его маленькой сестренкой. Но любовь эгоистична и не терпит помех.

Его семья была в восторге оттого, что он чаще стал бывать дома. Никто не подозревал истинных тому причин. Лишь в глазах матери Марго он ловил иногда нотку озабоченности, подозревая, что она видит его насквозь.

Он гнал коня к церкви Рипсимэ, жалея уже, что затеял эти глупые игры с судьбой. И с чего он взялся загадывать, ведь Марго он так и не догнал. Вот уже и церковь выросла перед ним во всем своем изяществе. Чепуха! Она будет принадлежать ему и никому другому. К черту все приметы, не впервой ему бросать вызов судьбе.

Он взлетел на вершину холма и тут же увидел Марго. Присев на корточки, она о чем-то беседовала со стариком чабаном. Поодаль, на зеленом склоне мирно паслась отара овец, а среди них и его шоколадная лошадка, подарок для Марго, который ему запрещено ей сделать.

Дро подъехал ближе и спешился. Марго заметила его и, одним гибким движением вскочив на ноги, поспешила ему навстречу.

— Дро, да вы же совсем седой… от пыли! — воскликнула она и принялась отряхивать его волосы.

Он перехватил ее руку и поднес к губам. Марго удивленно посмотрела на него. Он медленно, нехотя, разжал пальцы.

— А я тут разговаривала с дедушкой. Он такой милый. Угостил меня лепешкой. Хотите познакомиться с ним?

— Нет, не сейчас. Марго подошла к старику:

— Нам пора. Прощайте, дедушка. Благодарю за угощение. Старик медленно кивнул седой головой:

— Прощай, джана.

Марго побежала к своей лошадке, и через секунду они уже мчались бок о бок туда, где далеко-далеко парила в небе белоснежная вершина Арарата.

Марго отдыхала в тени огромного валуна, привалившись к нему спиной, и покусывала острыми зубками пушистую травинку. Впереди, насколько хватало глаз, простиралась пологая долина, поросшая вереском и густой зеленой травой. Горы, взметнувшиеся к небу на самой линии горизонта, охраняли ее покой. Воздух, густо напоенный ароматом цветущих трав и стрекотом цикад, неподвижно и плотно висел над ней.

Дро подошел, неслышно ступая, и замер, не в силах оторвать взгляда от ее лица. Тонкий профиль Марго, достойный резца Челлини, четко выделялся на фоне лазурного неба. Она задумчиво смотрела перед собой, и в лице ее не было сейчас ничего детского. Оно казалось старше и строже, чем обыкновенно. Лицо женщины на пороге вечности.

Она почувствовала на себе его взгляд и повернула голову. Он не смог ничего прочесть в ее глазах. Казалось, они смотрели сквозь него и видели что-то такое, что было от него скрыто. Марго пошевелилась, освобождая для него место рядом с собой.

— Садитесь, Дро. Взгляните, как хорошо. Здесь так покойно и тихо.

— Это ненадолго, — отозвался он, продолжая стоять.

— Отчего?

— В воздухе пахнет войной. Разве вы не чувствуете? Марго мечтательно втянула в себя воздух. Сладкий запах цветущих трав защекотал ноздри.

— Значит, война пахнет медом.

— Не шутите так, Марго. Война пахнет порохом и кровью. И еще смертью.

Что-то в его голосе заставило ее посмотреть на него внимательнее. Видно было, что он вовсе не шутит. Марго резко села. Травинка выпала из ее пальцев.

— О чем вы говорите? Не может быть никакой войны!

«Не может быть никакой войны, когда жизнь так прекрасна и так много обещает мне, — кричали ее глаза. — Вся эта красота вокруг — залог счастья и долгой беспечальной жизни, в которой нет места горю и страху».

— Ничего такого не будет, — решительно заявила Марго. — Через год я закончу гимназию, и мы с мамой поедем сначала в Петербург к тете, а потом в Париж и в Италию. Я там буду учиться петь. Разве вы не знали?

— Я хотел бы знать только одно, — сказал Дро, осторожно усаживаясь рядом с ней. — Если все же это случится и я уйду на фронт, вы будете ждать меня?

— Ну конечно. Мы все…

Дро решительно отмахнулся от этого несносного «все».

— Все меня не интересуют. Меня интересуете только вы. Вы, вы будете ждать меня?

Пронзительный, горящий взгляд его глаз встревожил Марго. Она инстинктивно отпрянула от него, но он обхватил пальцами запястья ее рук и крепко сжал.

— Я люблю вас, Марго, давно люблю, и вы это знаете. О-о, только не говорите, что не знаете. Только слепой… Я готов терпеть эту муку сколько угодно, лишь бы знать, что вы тоже любите меня, что вы будете моей. Не сейчас, потом, потом…

Близость ее юного цветущего тела ударила ему в голову, как шампанское. Он закинул руку ей на плечи и притянул к себе. Ее головка откинулась назад под нажимом его руки. Влажные полуоткрытые губы были так близки, так маняще, так опасно близки, что он, шалея, прильнул к ним и почувствовал, как они вздрагивают под нажимом его губ: В какой-то момент ему показалось, что она целует его в ответ, и последние остатки самообладания покинули его. Он стиснул ее в объятиях, обрушивая на нее всю силу своей страсти.