Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

Раз в неделю я помогала ему придумывать задания и проверять письменные работы. И оказалось, что мне прекрасно удается работа в классе. Я вела собственную дискуссионную группу из двадцати пяти студентов и даже проверяла письменные работы тех, кого знала, включая старших (кто был на курс старше меня). И на каждом шагу профессор Босник мягко, а то и не очень, поощрял мой интерес к академической деятельности.

– В мире хватает юристов, – громыхал он. – Учить! Учить! Учить!

Я по-прежнему имела виды на юриспруденцию, но решила попроситься на обучение за рубежом, на семестр в Оксфорде…

– Это твой последний год. Двигай куда-нибудь еще, – говорили друзья. – Давай, веселись и отрывайся!

Но профессор Босник зажег во мне страсть к продолжению учения – быть открытой новым идеям, бросить вызов самой себе с академической точки зрения. Я не хотела веселиться. Я хотела учиться в Оксфорде.

Оксфорд

Оксфорд, подобно машине времени, уносит вспять сквозь историю человеческой мысли и энергии. Казалось, эта энергия окружала меня со всех сторон. Здесь самые дерзновенные умы искали истины и мудрости. Здесь работали Т. С. Элиот, великий ученый Лайнус Полинг и десятки других нобелевских лауреатов. Здесь хранились тысячи волшебных артефактов – древние солнечные часы и первые телескопы, готическая астролябия XV века, небесный глобус 1318 года, черновик «Франкенштейна» Мэри Шелли, четыре первых экземпляра Великой Хартии 1215 года. А еще там, на Брод-стрит, помещалась великая и легендарная Бодлианская библиотека – едва ли не старейшая из ныне существующих. «Бод», как ее называют уже не одну сотню лет, поражает воображение. В первый свой приезд я едва смогла миновать вход – массивную каменную арку дверного проема покрывали резные изображения гербов нескольких оксфордских колледжей. Внутри ждали новые потрясения – особый запах, высоченные сводчатые потолки, лоснящиеся столы красного дерева и бесконечные деревянные полки, плотно заставленные старинными томами в кожаных переплетах.

А сами книги! Одиннадцать миллионов, и каждая хранит отпечаток силы и энергии своего создателя. Эзра Паунд однажды сказал: «Человек читающий должен быть человеком напряженно живущим. Книга должна быть световым шаром в нашей руке»[2].

Именно так я чувствовала себя, когда впервые вошла в Бод, – ослепительный вихрь миллионов световых шаров плясал вокруг меня, заполняя душу. По-моему, в первый раз я Бод так и не разглядела. Мне казалось, я возвращаюсь на свое место.

* * *

Я быстро встроилась в удобное расписание. Меня поселили в маленькую белую квартирку на Викаридж-роуд, 66. Окна моей комнаты выходили на крохотный садик, в котором было что-то волшебное.

Каждое утро я седлала взятый напрокат ржавый синий велосипед и катила в Бод. Долгими часами я писала, читала и изучала Шекспира и Джейн Остин, две области моих исследований. Вечером отправлялась в местный паб пообщаться с друзьями за поздним сидром и кофе.

Академическая программа была строгая, а выстраивание собственного курса обучения оставалось на совести студента. Я встречалась с двумя своими преподавателями раз в неделю. На этих кратких встречах мы говорили о темпах обучения и смотрели, как продвигаются у меня дела. Остальное время я была предоставлена сама себе. В конце каждой недели мне полагалось сдавать письменную работу. Ни сюсюканья, ни мягкого поощрения. Это было жесткое гуманитарное образование – или пан, или пропал. Мне нравилось. Вдобавок время, проведенное в Оксфорде, сильно укрепило мою веру в себя.

Какими бы странными способностями я ни обладала, Оксфорд также подтвердил, что я вполне способна достичь великих вещей академическим путем. Подобная задача раньше передо мной не ставилась, и я впахивала, как никогда. Почти все время я проводила, погруженная в учебу и книги. И вместо того, чтобы утонуть, – поплыла. На самом деле, даже полетела. В итоге я получила пять с плюсом по Шекспиру и пять по Джейн Остин. Вернувшись в Бингемтон, я закрыла последний семестр в колледже с твердыми пятерками.

Оксфордский период был одним из счастливейших в моей жизни. Временем становления в глубоко духовном смысле. Я чувствовала, как сознание мое расширяется, и это было восхитительно. Путешествия раскрыли мой ум и сердце и наполнили меня энергией. Понимание того, кто я есть, изменилось фундаментально.

* * *

Как ни чудесно мне было в Оксфорде, это не отвлекло меня от намерения стать юристом. Меня приняли в правовую школу, и я находилась на законном пути к успеху. Однако… какая-то часть меня, надо признать, сомневалась. «Ты всегда знала, с самого детства, что ты здесь не просто так, – сказала мне Литани Бёрнс. – У тебя есть цель… Ты здесь, чтобы помогать людям. Подпадает ли под это описание работа юриста? В какой-то степени, полагаю, да. Но в этом ли моя истинная цель? Это ли наилучший путь? Тот путь, что позволит мне поделиться с миром своим уникальным даром?