Смерти нет, я знаю! Правдивая история о том, что нас ждет за последней чертой

– Когда он был маленький, электричество его завораживало, – говорит Сьюзен, – так что неудивительно, что это осталось при нем.

Сьюзен даже сама пережила странный эпизод с телефонным звонком.

– Мы были во Флориде. Я увидела сообщение на телефоне, – говорит она. – Прокрутила, но оно оказалось пустое. Я сказала: «Скотти, если это ты, то одним пустым сообщением не отделаешься».

Позже в тот день Сьюзен обнаружила на мобильнике девяносто пять пустых сообщений.

Фред и Сьюзен будут и дальше устраивать Ужины Скотти и искать новые способы отметить их продолжающийся контакт с сыном.

– Нам кажется, что наша роль – поддерживать свет Скотти в этом мире добрыми делами от его имени, – говорит Сьюзен. – Таким образом, он может продолжать оказывать положительное воздействие на людей. По-прежнему может играть важную роль в этом мире.

– Это не значит, что мы не скучаем по нему ежедневно и ежечасно, – добавляет Фред. – Горе этим не прогонишь. Но нам легче от сознания, что Скотти всегда рядом, по-прежнему часть нашей команды.

Феникс

На том же семинаре, где я познакомилась с родителями Скотти, я провела несколько групповых сеансов для примерно дюжины участников одновременно. В последний день семинара, начав четвертую и последнюю сессию, я почувствовала, как энергетическое лассо направляет меня к сидящим рядом мужчине и женщине. Когда я приблизилась к ним, возник образ – темная тревожная картина. Затем еще и еще картины, и все жуткие. Я видела сцены удара и разрушения. Я видела огонь и дым.

– Кто-то проявляется к вам, – сказала я мужчине. – Она говорит, что погибла в автомобильной аварии.

Мужчина взглянул на меня, глаза его были полны слез.

Однажды вечером в 1966 году Фрэнк Макгонагал и его жена, Шарлотта, сели в свой спорткар «Триумф TR4» и двинулись из Бостона в Суонси, штат Массачусетс, всего-то час езды на юг. Они ехали с поминок по дяде Фрэнка и торопились домой к своим четверым малышам. Оставалось всего несколько миль по тихому шоссе. Фрэнк подъехал к перекрестку и остановился, когда светофор сменился с желтого на красный.

В следующий миг сзади с ревом налетела машина и врезалась в «TR4». Удар был страшен. Автомобиль выбросило на перекресток и размазало по ограждению. Воздух наполнился запахом бензина. Из соседней машины выскочили трое мальчишек-подростков и кинулись к «Триумфу». Через разбитое окно с водительской стороны они дотянулись до Фрэнка и потащили его наружу. Как раз когда они это делали, бензобак взорвался.

Машину охватило пламя. Фрэнк тоже горел. Он упал на землю и принялся кататься, пытаясь сбить пламя. Пальто по большей части защитило его тело, но голова была непокрыта, и он заполучил ожоги третьей степени на лице, ушах, волосистой части головы и шее. Фрэнк не помнит, как его вытаскивали из машины или как он катался по шоссе. На деле он вообще едва помнит аварию. Помнит, как проснулся в реанимации и врач сказал ему, что жена не выжила.

Шарлотта, красивая, кудрявая техасская девушка, в которую он влюбился с первого взгляда, – любовь его жизни, мать его детей, его всё – ушла. Она была на седьмом месяце беременности. В мгновение ока выстроенная ими жизнь исчезла.

В ходе сеанса с Фрэнком Та Сторона не рассказала мне всех подробностей его жизни после катастрофы, но я видела, что ему было трудно. Проснувшись в реанимационной палате, Фрэнк очутился в своеобразном аду.

Его накачали морфином, из шеи торчала дыхательная трубка.

– Прямо с этого момента я чувствовал, что я в ответе за ее гибель, – рассказывал мне Фрэнк. – Чувствовал, что бежал с корабля. Я не мог простить себе, что оставил ее.

Фрэнк пролежал в больнице три месяца. Ожоги его представляли угрозу жизни, но он выкарабкался. Гораздо хуже физических повреждений было чувство вины и несправедливости, которое его едва не искалечило.

Еще в больнице его навестил священник. Он знал водителя машины, вызвавшей аварию, молодого человека по имени Ричард, – тот хотел встретиться с Фрэнком.

– Он хочет попросить у вас прощения, – сказал священник.

– Святой отец, если вы приведете его в эту палату, – ответил Фрэнк, – я его убью.

Друзья и родные помогали Фрэнку восстанавливаться и растить четверых детей. Но сохранять семью в целости без Шарлотты было почти невыносимо. Временами Фрэнк подумывал о самоубийстве. Примерно через полтора года после аварии он женился на медсестре, которая работала в той больнице, где он лечился, но брак был обречен с самого начала.

– Я был в руинах, – объяснял Фрэнк. – Я не разобрался ни с виной, ни с яростью, ни с горем.

Прошло десять лет, потом двадцать, потом тридцать, а Фрэнк все боролся.

Затем он попал на лекцию доктора философии Фреда Ласкина, обращенную к аудитории, состоявшей из пострадавших от ожогов. Ласкин говорил о силе прощения, о том, как прощение помогает и прощенному, и тому, кто прощает. Философ убедительно обосновал механизм изменения динамики трагедии посредством прощения.

– Мне надо было увидеть Ричарда, – позже рассказывал мне Фрэнк. – Я должен был простить его.