Смерти смотрели в лицо

— Пора,— раздался над головой Шведова голос Вербоноля.

— Да, Андрей, пора,— отозвался он и поднялся на ноги.

Они залегли в посадке, обложив хутор Флора с двух сторон. Командир послал вперед Гринько, Дьякову и Антонец резать провода. Женщины прошли до кукурузы. Галина Яковлевна встала на плечи Дьяковой и Антонец и плоскогубцами перерезала провод, прикрепленный к деревьям. Потом ползком добрались до усадьбы, где находился немецкий узел связи, и ножом перерубили телефонный кабель.

Вербоноль повел группу бойцов вправо, к динамитным погребам, и вскоре вернулся назад. В руках Андрей Андреевич держал связку ключей.

— Все в порядке, Саша,— доложил он.— Возьми ключи. Мы поставили своих ребят.

— Хорошо,— ответил Шведов.— Я пойду на правый фланг, а ты оставайся здесь. Поднимайся по первому выстрелу. По цепочке передай всем.

Он ушел, и тут же появились разведчицы. Доложили Андрею Андреевичу, что провода порезаны.

— Вперед,— тихо подал он команду,— Без шума. Ударная група во главе с Вербонолем продвинулась к самой усадьбе. Группа Шведова подобралась к грузовым машинам, стоявшим невдалеке от дома. Вдруг отворилась дверь коридора, и на улицу в нижнем белье вышел немец. На него накинулись, и он закричал. У кого-то не выдержали нервы, раздался выстрел. Сразу же поднялась стрельба. В окнах дома погасили свет и открыли ответный огонь.

Вербоноль пошел в полный рост. Бросил гранату, вторую... Обратился к Гринько: — Галина, дай свою.— Она протянула руку, но Андрей Андреевич неестественно присел и хрипло сказал:

— Уже поздно...

— Ты ранен? — испуганно спросила Галина Яковлевна.— Потерпи, я сейчас перевяжу.

— Уходите... Я готов...

Рыбалко продолжал бросать гранаты. Тихонов и незнакомый парень забежали с тыльной стороны дома, где было маленькое окно. Его изнутри затыкали подушкой. Немец торопился, и рука выскальзывала наружу. Тихо-нов прицелился и выстрелил в нее. Подушка упала.

— Постой! — крикнул парень.— Я их сейчас, гадов!.. Он подобрался к окну и бросил в него гранату. За стеной раздался взрыв, и все стихло.

Над Вербонолем склонился Рыбалко, рядом стояла Гринько.

— Оставьте меня,— попросил он.— Идите на город... Иди...— и не договорил, голова безжизненно упала на простреленную грудь...

Над Сталино вздымалось зарево. Фашисты начали жечь дома, взрывать заводы и шахты. По Рутченково мотались немцы, они искали диверсантов, уничтоживших промежуточный узел связи. Шведов и часть подпольщиков укрылись в комнате Антонец. Нужно было выждать еще несколько часов. Тихонов с горечью сказал:

— Вот невезение!

— Ты о чем?

— Третий раз пытаемся взять машину — и неудачно.

— Неудачно? — переспросил Александр Антонович.— Машины мы уничтожили, немцев перебили, узел связи ликвидировали. И подарок нашей армии приготовили. Вот они — ключи от динамитных складов. Двери их на мушке у наших хлопцев. А еще пришли вести из туркестанского батальона. Курамысов ударил в тыл немцам, около полутораста солдат перешли на сторону Красной Армии. Это на правом фланге. А на левом Нар-зы и Томаев со своими хлопцами уничтожили охрану аэродрома и привели к нашим восемьдесят человек. Вот как сработала большевистская агитация.

Подпольщики, бывшие пленные, туркмены прятались в посадке, ушли в разрушенные дома, забрались на чердаки, скрывались у знакомых. Рыбалко залез на чердак в доме Лидии Кузнецовой. В полдень он выбрался из укрытия и выглянул на улицу. В переулке показалось несколько солдат с пушкой. Рыбалко нажал спусковой крючок автомата и уложил всю прислугу орудия. Его охватила жажда мести. Он дожил до открытого боя с врагами. Они уходили из города, метались по улицам, цеплялись за каждый дом, но уже ничто не могло спасти их.

...Цепи советских бойцов залегли возле шахты № 13 «Никополь». Накануне в полночь через двор Принцевского прошла красная разведка. Семнадцатилетний сын Михаила Лукьяновича Гриша вызвался показать дорогу. Ему дали винтовку, и он ушел с разведкой. А утром к дому Принцевского прибежали вездесущие ребятишки и наперебой затараторили:

— Дядя, ваш Гриша поймал немца! Отвели к красноармейцам!

Но это был не гитлеровец, а местный полицай. Принцевский-младший увидел его в гражданской одежде в одной цепи с советскими бойцами. Он уже стрелял по отходящим немцам.

Гриша разыскал командира подразделения.

— Чего тебе? — спросил капитан.

— У вас жандарм в цепи лежит,— сказал парень.— Переоделся в русскую одежду.

Полицая разоружили и арестовали. Вокруг столпились местные жители. Послышались выкрики:

— Он людей расстреливал и бросал в шурф!

— Забирал девчат в Германию!

— Тише, товарищи,— попросил капитан.

Гриша подошел вплотную к предателю и в наступившей тишине спросил:

— Ты помнишь, как мне пробил штыком плечо? Вот — еще рана не затянулась,— он задрал сорочку.— А как стрелял в меня, помнишь?

— Так вот он какой? — с гневом сказал капитан.— Судить его!

В это время на заводской стороне Иван Холошин связался с охранниками завода Березиным и Кузьминым. Шестьдесят человек с винтовками и полуторатысячью патронов ждали команды для выступления.