Смерти смотрели в лицо

После непродолжительного молчания Андрей Андрееви спросил:

— А что у тебя?

— Целую неделю тренировался. Поначалу, как дятел клевал — одним пальцем,— сказал Чибисов и широко улыбнулся.— Напечатал послание машинистке. Объяснился в любви... Вчера уехала и не попрощалась.

— Может, это и лучше, Леня.— Голос у Вербоноля дрогнул.— Меньше тревоги и прочего.

С Десятой линии по Институтскому проспекту спустились к Кальмиусу. То и дело налетал ветер. Оголенные деревья дрожали, как в ознобе. Над землей тяжело проплывали тучи... Возле мостика, перекинутого через Кальмиус, Вербоноль остановился.

— Попрощаемся,—сказал он.

— Как? Вы уходите из города?

— Меня не будет дней десять. Все остается по-старому... Вот, брат, как все обернулось. Война достала и нас.

— А-а,— вздохнул Чибисов.— Проклятый туберкулез... Мне бы на фронт.

— Он здесь будет, Леня. А где труднее — неизвестно,— сказал Андрей Андреевич. Попрощался и пошел через мостик, неторопливо, будто уходил на отдых после работы.

У Чибисова защемило сердце. Рядом, как рубеж, протекала черная речка. Кажется, стоит перейти ее — и все недавнее возвратится назад. Нет никакой войны, люди радостные, озорные и добрые окружают его. Впереди непочатый край годов, работа, любимая девушка и высокое-высокое небо. Сколько раз он подымался в неоглядную синь. Бывало, повиснет под белым куполом парашюта и не верит, что выше птиц забрался. А потом — болезнь. Рухнула первая мечта — небо перестало принимать его...

Вербоноль скрылся за домами. Леонид вверх по улице направился к центру города. Вышел к Дому Советов, где его сослуживцы упаковывали документы и ценные вещи для отправки в тыл.

...И вот вместе с некоторыми из них он стал служащим «сельхозкоманды». Что заставят делать новые власти, еще никто не знает. Удастся ли использовать немецкую контору в интересах подпольной борьбы? Нужно присматриваться и выжидать. «Пока Ворбоноля нет, посоветуюсь о делах с Тимофеем,— подумал Чибисов.— Завтра свидание с ним».

Они встретились в парке за Первым прудом.

Тимофей Оленчук сидел у воды на высохшем комле тополя. Он был в полупальто и в серой фуражке. От темно-голубого глубокого пруда тянуло холодом. Небольшой морозец прихватил светлой ледовой корочкой лишь прибрежную кромку.

Чибисов издали увидел Оленчука и ускорил шаги. Под ногами шуршали сморщенные тополиные и кленовые листья. Тимофей Романович обернулся на приближающийся шорох и, узнав своего нового товарища, под-нялся. Молча протянули друг другу руки и долго не отпускали их, радуясь, что увиделись. Они живы, они вместе. А ведь порой нелегкая дума теребила душу: вдруг напарника по подполью убили.

Чибисов рассказал о поступлении на работу:

— Даже документ получил. Вот.

Он вытащил из бокового кармана пиджака белую картонку, сложенную вдвое. Протянул ее Оленчуку.

— Аусвайс называется. Официальная бамага,— зло проговорил Леонид.

— Зато надежно,— отозвался Тимофей Романович,— Мне бы такую.

— А может, к нам?

— В одном месте двоим — жирно будет. Город большой. Своих расставлять нужно в разных точках.

Они медленно шли в сторону Второго пруда. Время встречи подходило к концу, а расставаться не хотелось.

— Ты бы, Леня, ко мне заглянул,— предложил Оленчук.— На нашем поселке пока тихо. Я живу на отшибе.

— Не стоит,— ответил Чибисов и сразу же подумал о Вербоноле. Тот не приглашал к себе домой. Значит, нельзя. Лишний глаз — больше опасности.— Нет, пока будем видеться здесь.

— Эх, нам бы в компанию Шуру Шведова,— вдруг с тоской проговорил Тимофей Романович.— Это он определил меня на дело. Решительный и умница. Завидую ему — в регулярных войсках...

 2

Капитан Александр Антонович Шведов покидал приморский город ранним ноябрьским утром. С моря дул низовой ветер, врывался в узкие улочки и переулки заводского поселка, подымал пыль и, казалось, подгонял прохожего в серой телогрейке.

На окраине города Шведов остановился, сдернул с головы потрепанную шапку-ушанку и про себя сказал «Успеха вам, товарищи». Сбежал по жухлой траве в неглубокий овраг и торопливо зашагал вдоль прихваченного ледком ручья. Минут через двадцать он оглянулся. Высокий частокол труб и черные башни домен подпирал сизое небо. Тяжелые тучи придавили к земле огромное тело еще недавно живого завода, и он перестал дышать «И не должен дышать»,— вспомнил Шведов слова, которые он сказал товарищам, оставленным для борьбы с фашистскими оккупантами.

Советское командование располагало данными о том что гитлеровцы собираются с захватом Мариуполя использовать его заводы для выплавки броневого металла из керченской руды. Они планировали выпуск спе-циальной стали для танков и пушек, собирались строить и ремонтировать корабли и подлодки.

Штаб фронта послал Шведова с заданием организовать в Мариуполе надежный конспиративный узел связи для постоянной информации о намерениях немцев. Александр доставил в поселок рацию. Тщательно проинструктировал подпольщиков, несколько раз выходил в эфир и передавал данные штабу. В конце октября ему приказали возвратиться назад и указали место перехода линии фронта.