Смерти вопреки

– Ты, сука… А-а-а! – но уже в следующую секунду дикая боль, задавив в нем все чувства, заставила его громко и хрипло застонать. Он бросил взгляд вниз и увидел кровавое пятно, расползающееся по рубашке, и свою руку с заточкой, торчащей в боку. Гвоздь хотел вырвать ее, но тело уже не слушалось. Сначала он упал на колени, а затем завалился на бок. Он даже не сознавал, что умирает. Последнее, что его мозг отпечатал в своей памяти, это были белые парусиновые туфли, находящиеся в шаге от его лица. Тело в агонии дернулось в последний раз и замерло на горячей от полуденного жаркого августовского солнца земле.

Я быстро огляделся по сторонам. Никого не было. Так оно и должно быть, что здесь делать мальчишкам в полуденную жару, когда рядом речка.

«Свидетелей нет. Ну и славно».

Обогнув тело, я быстро зашагал по залитому жгучим августовским жаром пустырю, заросшему чертополохом и лопухами. Поплутав по улочкам, нашел скамейку в тени дерева и уселся. Кое о чем следовало подумать, так как у меня и в мыслях не было доводить дело до подобного финала, но это случилось, а значит, в чем-то был мой просчет. Теперь требовалось понять, в чем ошибка, чтобы не допустить подобную оплошность в следующий раз. Сделано было все правильно. Тактически верно провел прием, исходя из тщедушного сложения Кости Звягинцева, фактора неожиданности и четкого знания приема. Вывернув Гвоздю руку, хотел ткнуть подонка носом в пыль, затем сломать руку, чисто в воспитательных целях. Вот только прошло все не так. Причина могла быть только в одном: мои рефлексы, навыки и опыт рукопашного боя вступили в противоречие с физическими возможностями доставшегося мне тела.

Труп спустя несколько часов нашли мальчишки, и вскоре новость облетела весь городок. Власти и население три дня лихорадило, искали убийцу, но судя по слухам, которые стремительно разлетались среди жителей, милиция его вряд ли когда-нибудь найдет. К тому же в одном из вариантов народных новостей злостный хулиган Семен Жигун по кличке Гвоздь фигурировал как самоубийца, убивший себя собственной заточкой. Естественно, что следствие такой вариант даже не рассматривало, так как эксперты определили совершенно точно, что тому помогли умереть. Это также подтверждали следы другого человека, найденные у трупа. Вот только эта улика никак не могла помочь следствию: в таких парусиновых туфлях на резиновом ходу ходили две трети городка, как мужчины, так и женщины. Кроме того, не было у следователя Дмитрия Вадимовича Степанкова и мотива преступления, поэтому тот решил остановиться на одной-единственной версии, которая должна была всех устроить: Гвоздь перешел дорогу кому-то из блатных, и тот, как говорят уголовники, «поставил его на перо». Сейчас следователь сидел в кабинете и в уме формировал заключение по этому делу, но додумать окончательно ему не дал зазвеневший на его столе телефон.

– Следователь Степанков слуш… Да, товарищ начальник! Так это… я дело Жигуна сейчас оформляю. Семен Жигун по кличке Гвоздь! Куда засунуть? А! Понял! Закрыть и забыть! Так точно! Сейчас выезжаю!

Следователь положил трубку, потом посмотрел в окно, за которым разгулялась гроза, и поморщился. Меньше всего ему сейчас хотелось выходить на улицу, под проливной дождь, но был прямой приказ начальника, тем более что пострадавший, получивший ножевое ранение в пьяной драке, являлся членом партии. При этой мысли следователь снова поморщился. Он очень не любил вести дела с политическим оттенком. Хотя времена «большой чистки» вроде прошли, но то, что следователь Дмитрий Вадимович Степанков пережил за те годы, оставило в его душе неизгладимый отпечаток страха, который нет-нет да и начинал шевелиться, отравляя ему жизнь.

Глава 2

Махнув рукой родителям в последний раз из-за плеча проводника, я прошел в вагон, положил чемодан на багажную полку, сел и облегченно выдохнул воздух.

«Теперь не скоро их увижу. И это радует».

Чувства к ним у меня были смешанные. Они были хорошими людьми, и я старался делать все, чтобы их не огорчать, но с другой стороны, общение с ними давалось с таким трудом, что к вечеру появлялось ощущение, аналогичное тому, словно целый день ходил по минному полю с завязанными глазами. Со стороны выглядит вроде все хорошо. Ты знаешь привычки, жесты, любимые словечки этого юноши, но сочетать их вместе со своими привычками, которые так и рвутся из тебя, очень и очень сложно. Недаром мама нередко бросала на меня испуганные взгляды, когда ее сын временами становился чужым и непонятным.

Спустя четыре часа поезд прибыл в Москву. Доехав до Сокольников, где находился институт, я отправился в секретариат, где занялся оформлением документов и получением койки в общежитии. Вновь прибывшие студенты с возбужденно-радостными лицами бегали туда-сюда, суетились, задавая все новые и новые вопросы. Я снисходительно смотрел на них с высоты своего солидного возраста и внутренне усмехался. Быстро оформил нужные документы, после чего отправился в общежитие.