Смерти вопреки: Чужой среди своих. Свой среди чужих. Ангел с железными крыльями. Цепной пёс самодержавия

В подтверждение этого вывода входная дверь распахнулась настежь и из нее, пригибаясь, выскочили два разведчика, с пистолетами в руках. Немцы, стоявшие у калитки, дали несколько коротких очередей, стараясь прижать русских диверсантов к земле. В ответ раздалось несколько пистолетных выстрелов. Первым я взял на прицел пулеметчика. Тело гитлеровца дернулось, откинулось назад и застыло с бессильно опущенными руками. Водитель мотоцикла, что-то услышав, обернулся и растерянно уставился на труп пулеметчика. Окончательно понять, как такое могло случиться, ему не дала пуля, ударившая под обрез каски. Затем я перевел ствол на второго солдата и нажал на спусковой крючок. Тот упал, разбрызгивая жидкую грязь, на землю и замер, широко раскинув руки. В этот самый миг на улицу въехал открытый грузовик с шестью солдатами. Не успел он остановиться, как вниз одна за другой полетели три гранаты. Автомобиль подпрыгнул, заскрежетав своими железными внутренностями, расшвыривая вокруг себя куски дерева, железа и человеческой плоти.

«Вроде все…» – я бросил последний взгляд на улицу и замер. Оба разведчика кинулись не на улицу, а обратно в дом.

Если «чекисты» рассчитывали, что я буду и дальше их прикрывать, то они ошибались. У меня не было желания записываться в мертвые герои. Скинув немецкое кепи, надел кепку, прихватив с пола автомат, побежал к двери. Быстро спустившись по лестнице, я осторожно приоткрыл дверь подъезда, замер, держа наготове автомат. Где-то вдалеке слышался рев машин и выстрелы. Убедившись, что прямой опасности нет, выскочил из дома и помчался со всех ног как можно дальше от этого опасного места, где через пять-десять минут будет по солдату на один квадратный метр. Я еще успел услышать, как взревел двигатель мотоцикла.

«Чекисты? Своего забрали? На них немецкая форма, немецкий мотоцикл. Соображают», – вся эта логическая цепочка автоматически выстроилась у меня в голове за пару секунд и сразу исчезла, так как мне нужно было думать о себе, о том, как вырваться из города.

«Бросить автомат? Нет. Рано», – мелькнула следующая мысль и пропала, пока я бежал по пустынным улицам, стараясь уходить как можно дальше от рева двигателей, выстрелов и криков. Проскочил несколько дворов, остановился, чтобы перевести дух и сориентироваться. Мне повезло. С моего места хорошо просматривалась водокачка, а значит, в той стороне находилась железнодорожная станция, со стороны которой я входил в город. Мне надо было взять немного левее от нее, вот только именно в этом направлении прямо сейчас началась стрельба. Пока я раздумывал, что мне делать, как услышал быстрый топот чьих-то ног. Быстро огляделся. Единственным укрытием был подъезд двухэтажного деревянного дома, в двух десятках метров от меня. Я еще только вслушивался и раздумывал, как поступить, как совсем рядом раздались выстрелы. Судя по неровному интервалу выстрелов, кто-то стрелял на бегу. В ответ протарахтела короткая очередь, за ней другая. Кто-то вскрикнул. Снова ударил пистолетный выстрел. Больше не раздумывая, я кинулся в подъезд и только успел спрятаться за полуоткрытой дверью, как в нее спустя минуту сунулся один из беглецов.

– Пошел отсюда! – рявкнул я на немецком языке, направив на него автомат. Молодой парень, даже не разглядев меня толком, кинулся, сломя голову, обратно из подъезда. Снова раздались крики, топот множества ног и выстрелы. Какое-то время выжидал, затем осторожно выглянул из двери. Снова прислушался. Никого. Только неподалеку ревел двигатель грузовика и где-то на соседней улице немецкий офицер, надрывая горло, отдавал приказ перекрыть улицу. Снова какое-то время бежал, но теперь уже налегке, выбросив автомат по дороге. Дважды буквально чудом ускользнул от патрулей, наводнивших город, но сумел вырваться на окраину. Забравшись в какие-то развалины, первые несколько минут я пытался отдышаться и прийти в себя, потом просто сидел, вслушиваясь в окружающее пространство. Здесь было тихо, только мелкий дождик барабанил по остаткам крыши, под которой я сейчас сидел. Меня била мелкая противная дрожь. Пока метался по городу, то ничего не замечал, накачанный по уши адреналином, но теперь на меня навалились усталость, холод и сырость, а спустя какое-то время к ним присоединился голод. Я поднялся на ноги, немного размялся и отправился на место нашей последней стоянки, так как там «чекисты» сделали небольшой тайник. На всякий случай.

Об этом месте никто, кроме нас четверых, не знал.

Добрался я до места сравнительно быстро, потом какое-то время наблюдал. Не обнаружив ничего подозрительного, вскрыл тайник, но оставаться в этом месте не рискнул, хотя бы потому, что прописную истину «Береженого бог бережет» никто не отменял. Уложил в мешок продукты и медикаменты, накинул на себя плащ-палатку и ушел. Заночевал я в нескольких километрах от города, в балке, накрывшись плащ-палаткой. Утром, сориентировавшись по местности, двинулся дальше. Ближе к вечеру, предельно уставший, я достиг опушки нашего леса и тут, к своему немалому удивлению, неожиданно наткнулся на брошенный немецкий мотоцикл.