Смерти вопреки

Трое из десяти разлетевшихся в стороны бастионовцев упали вниз, с высоты пятнадцати метров, ломая кости и плюща внутренности. Остальные, сметенные термобарическим взрывом, представляли из себя жутких покалеченных уродов. Несколько обугленных тел неподвижно застыли в нелепых позах на горящем полу, словно сухарики в микроволновке. Двое еще ползали, издавая стоны и вопли. Один, наименее пострадавший, с рвением стягивал верхнюю защиту, дымящуюся и очень горячую. Опаленное лицо морщилось от боли, отсутствовали ресницы, брови, волосы на висках, черно-бурые волдыри придавали человеку вид аасмена, рожденного от брака зомби и скелетона. Боец кашлял и мычал, уползая с тлеющего бетона, скидывая шлем, броник, разгрузку, плоский ранец, оружие. В эту минуту все это казалось ему раскаленной свинцовой тяжестью.

– Будь ты проклята, поганая тварь! – завопил раненый, взглянув на серое небо Зоны, потер горящей перчаткой зачесавшееся лицо и содрал кусок кожи с обожженной щеки. – А-а, чтоб тебя-я…

Мелькнувшая мысль о предательстве боевых товарищей группы особого назначения, прибывшей в Зону из две тысячи шестого года, и наказании Хозяйки за такой грех, тут же угасла. Он не желал их смерти, тайком вступив в провоенную секту и сдав ей намерения группы. Подпол прикинулся контуженным, частично потерявшим память и типа забывшим, где замаскирован вход в туннель под Станцию и в Бункер. Он только хотел, чтобы они убрались отсюда, а установка досталась ему и Оку. Да, они были классные парни, настоящие друзья! Но чужие ему, офицеру СБУ, из чужой страны, с чуждыми намерениями. Они, спецназ, пришли и ушли, а ему тут оставаться, жить… выживать. И Козуб выбрал тех, кто правил Зоной, верховодил извне и внутри нее. Ту группировку, которой не грозил конец, ту, что оберегало Око Зоны. Уже три десятилетия.

Подпол, изнывая от боли, добрался до торца парапета, медленно и тяжело поднялся и, уже не маскируясь и не прячась, стал травить вниз конец троса. Он кольцами лежал здесь про запас, на случай внезапного ухода. Взгромоздившись на край плиты, под звуки раздавшейся недалеко канонады Козуб зацепился за спасительный трос и бросил себя вниз. Дико заорал, содрав кожу на обгоревших ладонях вместе с остатками перчаток, упал рядом с пучком аномальных «волос», отшатнулся и побежал прочь.

Быстрее отсюда, из этого ада и проклятия. Мало что соображая и подвывая от невероятной рези в складках черно-красного лица, Подпол заскочил в одно из бетонных ответвлений. Дернулся, чуть не встряв в «жгут», застонал, споткнувшись о торчащую балку. И двумя прыжками оказался на прямой керамзитовой дорожке, покрытой кусками шлака, битым кирпичом и костями мутантов.

Его потрепанная, в саже и копоти фигура появилась в проеме охладительного блок-бокса, перед дежурившей «двойкой» сектантов. Те машинально вскинули оружие и дали пару очередей. Пули разорвали ничем не защищенное тело подполковника и отшвырнули его к стене.

Застывающий взгляд выхватил предсмертную картинку: полутемный, зажатый стенами коридор, сгущающийся холодный мрак и две фигуры в сером хаки, опускающие винтовки.

Потом наступила вечная темнота.

* * *

– Орк, напомни, когда вернемся в часть, чтобы я похлопотал о медальке для тебя. Лады, герой? – сообщил Холод, хлопнув друга по плечу, пока тот перезаряжал свой огнемет в потемках угленакопителя.

– Молорик. Красава-а! Орел, – посыпались со всех сторон похвалы товарищей.

Лицо здоровяка расплылось от удовольствия и смущения, голос Блока позади спросил:

– А у вас «шмель» многоразовый? Они же…

– …Это «оса», а не «шмелек», – оборвал его Орк, закидывая приспособу на спину, – огнемет специальный армейский «Оса». Сам сделал, сам придумал.

– Ничего себе! – открыл рот удивленный сталкер, чем вызвал усмешки бойцов, рассредоточивающихся по команде Холода вдоль стены. Хлам под ногами и кучки пыльного угля мешали, но это не являлось проблемой.

– Корсар, ты со своими дуй вон до того пролета, укрепись там. Если чисто, сообщай. Двинем там. Ахмад, Родео, вы гляньте тыл. Шухерите, если что. Ясно?

– Да.

– Ну, а мы здесь повоюем. Хрен знает, сколько их там. Их че, Зона рожает, что ли? Мочим, мочим, а прут, как грибы после дождичка.

– Ого, кажись, за нами шли, – пробурчал Баллон, поднимая палец вверх и привлекая внимание всех к гулу взрыва за стеной.

– Ага, нарвались фанатики на нашего «ежика», – усмехнулся Ден, – Баллон, как свалим отсюда, установи обратно трофей.

– Есть.

– А можно я? Я смогу, – вызвался Блок, поправляя шлем танкиста и преданно глядя в глаза старшего.

– Можно пипиську двумя руками! А здесь профи сработает. Баллон замыкает, ему и «монку» ставить. Ты дуй со своими, танкист.

– По-онял.

Фифа хохотнула, Зубоскал в ухмылке блеснул золотой фиксой.

– Работаем, бандерлоги.

Отряд разделился и занялся спешной подготовкой к прорыву. Несмотря на обнаружение засады, бойцы даже воодушевились наличием врага. Это было лучше – видеть противника и уничтожать его, чем гадать, напрягаться и бояться удара исподтишка.

Снаружи раздалась серия крупнокалиберных выстрелов, хлопки и гул взрывов.