Смерти вопреки

– А ты думаешь, что на одних костях отсюда сам уйдешь? – вставил слово внимательно смотрящий вперед и по сторонам Кицелюк. Не знающий промедлений с язвительными ответами Вован тут же выдал:

– Ну, не вы же, товарищ сержант, меня понесете. Своим скелетом.

– Аха-ха-хах! – разразился вдруг бьющийся в истерике Синцов. – Как я и думал, прелестная и чудная ночь! – и неожиданно для всех, резко оттолкнув Шелестова, увернулся от объятий Кицелюка и рванул изо всех сил вперед, громко завывая: – Аууууу!

– Куда?! – гаркнул сержант и метнулся вслед за ученым, явно потерявшим рассудок.

– Вперед, орлы! – скомандовал молодежи уже на бегу успевший пожалеть о неудавшейся шутке старший лейтенант, рискуя оставить в тылу угрозу нападения животных.

Замереть от изумления на пороге не дала куда более многочисленная, чем до этого, крысиная стая. Огромные грызуны сновали по центральному залу столь плотно, что едва не ездили друг на друге верхом. Ошалевший, бледный как мел инженер Синцов скукожился у дверного косяка с широкими раздвижными стеклянными створками, обхватив в ужасе трехпалыми резиновыми перчатками пригнутую к коленям голову, облаченную в капюшон, и, раскачиваясь взад-вперед, постоянно твердил заезженной пластинкой одну фразу:

– Я говорил…Ночь чудес… Я предупреждал… Ночь чудес… Они не верили… Ночь чудес…

Выскочивший на его защиту от ринувшихся к добыче зверей-мутантов Кицелюк проворно оттолкнул ногой сидящего. Тот, никак не отреагировав на грубые действия сержанта, проехался прорезиненным костюмом по мокрому полу до противоположной стены коридора, не переставая бормотать. В это время Степан уже поливал свинцом накатывающую крысиную волну, казалось, нисколько не уменьшавшуюся в размерах. Каждая тварь с остервенением старалась первой достигнуть выхода, огрызаясь на мешающих соседей, издавая громкий писк и щелкая острыми зубами. В момент, когда на помощь Кицелюку подоспели остальные члены группы, он уже отступал назад, громко выдав:

– Перезарядка!

– Принял! – отозвался Шелестов, понимая, что в точном прицеливании нет острой нужды, настолько плотно на людей надвигалась разъяренная звериная стая. И уже стреляя, скомандовал Баранову и Скобленко: – Огонь!

Но ощутимых результатов не принесли даже три дополнительных ствола. Над группой нависла серьезная опасность. Еще миг, и стоящий в авангарде сержант уже с трудом отбивался от наседающих с разных сторон громадных крыс, казалось, совсем не знакомых с чувством боли. Костюм Кицелюка, обвешанный вгрызающимися в него тварями, оказался местами располосован и зиял широкими прорехами. Несколько ошалелых особей, волоча за собой длинные, полуметровые хвосты, ринулось к остальным членам группы, выбравшись в коридор.

Первым спохватился бывавший в различных передрягах командир:

– Степа, назад! – прокричал Шелестов, просчитав безнадежность схватки. Быстро окинул взглядом входной пролет, распинал прорвавшихся на выходе крыс, ухватился за одну из дверных створок и, сдвигая ее к середине, наконец, вспомнил о молодежи: – Баранов, прикрой Кицелюка! Скобленко – давай вторую дверь!

Не сразу понявший командира Виталик замер на мгновение, оглянулся, но после окрика «Вторую задвигай!» бросился к другой створке с торчащим из ниши в стене толстым резиновым уплотнителем. Рассчитанные на электрический привод двери поддавались с трудом, но искать пульт управления, находящийся где-то в небольшой каморке охраны или на смотровом экспериментальном посту, уже не хватало времени. К тому же прекрасно знающий особенности подчинявшегося ему отдела секретных исследований Синцов в данный момент превратился в подобие завсегдатая психиатрической клиники, почти не реагируя на происходящее вокруг него. Поэтому помощи от ученого ждать не стоило.

Командир резким рывком справился с сопротивлением своей половины, а вот Скобленко никак не удавалось ухватиться мешковатыми перчатками за край створки. Руки, вспотевшие от долгого нахождения в почти герметичном пространстве, норовили выскользнуть и постоянно срывались. Виталик пыхтел как паровоз, надрывался, но упрямая дверь, как назло, не поддавалась. А тут в правую ногу – в самую икру, очень вовремя вцепилась одна из прорвавшихся на выходе крыс. Скобленко взвыл, затряс конечностью, но, помня о важности дела, упорно продолжал тянуть створку. К радости младшего сержанта вдруг защелкала шестерня электропривода, и стеклянная преграда для беснующегося в центральном зале зверья с легкостью заскользила по направляющей навстречу уже закрытой сестре.

– Скребок, не тормози!

Вовка Баранов сбивал прикладом с ноги Виталика повисшего мутанта. Раздался хруст, тело крысы провернулось вокруг оси почти на полный круг, а голова осталась в том же положении. Глубоко засевшие в икре зубы твари никак не желали вылезать наружу. Скобленко снова взвыл, но, боясь последствий прорыва в коридор всей стаи, так и не выпустил створку двери, налегая на нее всем телом. Второй удар, наконец, сорвал уже мертвого зверя на пол, а над самым ухом выбивающегося из сил Виталика прогремел голос Кицелюка: