Смертник

   То, что Зона пока благоволила к пришельцам, еще ничего не значило. Вполне могло так получиться, что она силы копила для показательного урока.

   Тишина стояла оглушительная и это пугало Грека больше всего. Чтобы ни змей, ни этих – амфибий, с приставкой "псевдо" разумеется. Не говоря об аномалиях. Гравиконцентраты кое-где мерещились, но куда-то подевались и неизменные атрибуты болотной жизни: штучки всех мастей и музей восковых фигур. В просторечье последнюю упомянутую аномалию называли болотным миражом, но Грек предпочитал развернутое название, придуманное им самим. Тем более что имел на это полное право.

   Музей восковых фигур – как нельзя более точно отражает суть аномалии. Когда из тумана вырастают фигуры, в точности копирующие человека и идут навстречу. Грязно-белые, с доподлинно воспроизведенными деталями. Спросите у любого сталкера, мало-мальски знакомого с местными обычаями и он вам ответит: зрелище не так чтобы пугающее, но неприятное это точно. Хочешь увидеть памятник самому себе – сходи на болото. Подойти можно вплотную и заглянуть самому себе в лицо. Если желание имеется, естественно.

   У проводника такого желания не было. Потому что он еще хорошо помнил, какая была у восковых кукол особенность.

   Поначалу, когда фигуры стали появляться впервые – сталкеры народ нервный, к очередному подарку оказались не готовы. На все подозрительное ответ следовал один – девять граммов свинца. И желательно в голову. Вот тут-то и вскрылась одна "пикантная" особенность: скульптурки, с точностью зеркального отражения копирующие оригинал, огрызались по-взрослому. Белые пули прожигали насквозь. Откуда что бралось, неизвестно, а Зона, как известно, молчалива и интервью давать не любит.

   Лет пять назад Грек стал свидетелем подобной смерти. Тогда еще не знали, что восковые куклы только повторяют движения оригинала и никогда не проявляют самодеятельности. Хочешь жить – не стреляй. Иди прямо на предмет. Неприятно – глаза закрой. Чешется палец на спусковом крючке – почеши где-нибудь в другом месте. Столкнувшись с миражом лицом к лицу, почувствуешь холод, как из открытого холодильника. И запах соответственный, как будто в том холодильнике аммиак подтекает. И все.

   Сейчас каждый это знает. Но тогда, пять лет назад, хороший сталкер Грифон, сгорел здесь на болоте. Они шли в паре, когда появились белые фигуры. Грифон выстрелил. Он был хорошим стрелком. Пуля попала точнехонько в голову. И ответ получил без промедления как в зеркале – точно между глаз. Белая пуля прожгла черепную коробку насквозь. Когда Грифон упал в туман, сквозь дыру в голове стал просачиваться белый дым.

   Грек еще помнил то ощущение, что погнало его по болоту. От неожиданности он бросился бежать. И пер, пер напрямик, не чуя под собой ног. Как только не угодил куда-нибудь по глупости? Бежал, пока хватало сил и достало смелости обернуться. Что происходило за его спиной – относительно зеркального отражения, сказать невозможно. Когда он обернулся, на него смотрело такое же измученное чучело, как и он сам. Так они и стояли друг напротив друга, пока не отдышались. Вернее, дышал один Грек – кукла весьма уверенно копировала его. Не понимая до конца, что делает, обезумев от усталости, а более всего от неизвестности, Грек пошел напролом. Он помнит, как ругался последними словами, ожидая пули. Он не тешил себя иллюзиями по поводу того, что сумеет опередить или выстрелить в ответ. Наглядный пример опрометчивого решения остался навеки лежать в сердце болота. Белая фигура тоже пошла на него, сжимая в руках автомат. И ведь кричала, сволочь, соответственно. Точнее, рот разевала вполне правдоподобно и матюги отлично по губам читались.

   Так и встретились два одиночества… до костра, правда, дело не дошло. Тогда Грек впервые и ощутил это неприятное ощущение от прикосновения к лицу белой субстанции. С таким же неприятным душком.

   Без ложной скромности следует отметить, что роль первопроходца в выявлении особенностей восковых фигур, с тех пор приписывали Греку. Он не спорил. По мере необходимости ему приходилось делиться информацией со сталкерами. Тогда увеличивалась вероятность того, что и они поделятся с тобой.

   Информация в Зоне едва ли не дороже пули. Твари – это отдельный разговор. А вот что касается аномалий, будь у тебя хоть атомная бомба, против гравиконцентрата не попрешь.

   Грек улыбнулся про себя. Даже интересно было бы провести такой эксперимент. По поводу атомной бомбы он, конечно, погорячился, но взять следовало что-то больше гранаты. Взрыв от гранаты комариная плешь гасила легко – находились поначалу любители проверить износоустойчивость гравиконцентрата. Хлопок – и будто не было ни гранаты, ни взрыва. Только в земле ямы глубокие от сплющенных осколков.

   Вот, легка на помине.

  В туман впечаталась комариная плешь, готовая иллюстрация к "Пособию", столь любимому некоторыми новобранцами. Края идеально ровные, такую не пропустишь. И это хорошо.

   Плохо другое – комариная плешь вдавалась в тропу, лежащую между вешками.