Смертник

   Он понял это ближе к вечеру, когда перепробовал все методы для спасения. И как последний – в неприступную стену полетел "шар Хеопса". Если и существовал способ активировать новую вселенную, то это был не удар о стенку мышеловки.

   Ночью, воя с тоски, Красавчик добрался до последней нити, связывающей его с миром. Вдруг загорелся экран, словно защищаясь от участи, постигшей артефакт – он-то удара о прочную поверхность наверняка не перенесет. В первую секунду Красавчик онемел, когда трубка отозвалась сонным голосом Ники. Видимо, он машинально нажал вызов.

   Потом он говорил и говорил. Брызгая слюной, пытался донести до девушки смысл последующих действий. Короткие возгласы на том конце убеждали его в том, что ночной звонок ему не снится. От неожиданности Красавчик наговорил много лишнего. На его взгляд, главное ему все же удалось донести до Ники – где он, к кому обратиться за помощью и что выложить в качестве весомого аргумента.

   Пошли третьи сутки, как кончилась вода и седьмые, как он находился в заточении.

   Красавчик сидел на полу, привалившись спиной к стене, не отрывая глаз от лежащего перед ним раритета.

   Со двора из окон вливался в сарай очередной рассвет. Шарил по углам, пытаясь найти что-то новое. Порыв ветра слетел по ступенькам, взъерошил стебли травы, торчащей в щелях и сдох у стенки мышеловки.

– Может, уже не имеет смысла ждать? – Красавчик не заметил, как задал вопрос вслух.

   Зона молчала. Да сталкер и не ждал ответа. Однако ответ не замедлил последовать.

   Когда на пороге возник темный силуэт, Красавчик не удивился. Свет падал человеку в спину, оставляя лицо в темноте.

   Красавчику уже было все равно. Даже если бы это был Хромой, или кто-то еще из "Патриота", проделавший долгий путь для того, найти Красавчика и воздать ему по заслугам, как злостному мутанту. Равнодушно сталкер взирал на то, как человек неторопливо спускается по ступенькам.

   Борода закрывала пол-лица. Глубоко ввалившиеся глаза настороженно ощупывали человека, запертого в мышеловке.

– Наконец-то, – проворчал Красавчик – у него с души свалился камень. – Смотрю, ты не торопился.

   Глухарь не ответил. Он осторожно обошел мышеловку. У стены сарая скинул с плеч рюкзак и утроился рядом, не глядя по сторонам.

   Красавчик поднялся, подобрал с пола флягу, положил в рюкзак. Открыл контейнер – туда отправился "шар Хеопса". Красавчик не видел, каким странным взглядом проводил исчезающий артефакт бородатый сталкер. Потом Красавчик встал, подцепил ремень автомата – вроде бы все.

– Это… он? – вдруг охрипшим голосом спросил Глухарь.

– А? – не сразу понял Красавчик. Потом до него дошло. – Он.

– Надо же, – Глухарь мотнул головой, словно ему жал воротник. – Везет тебе, Красавчик, везет.

– Как видишь, – он развел руками. – Везет.

– А говорили, нет его, не существует. А ты нашел.

– Ладно, – нахмурился Красавчик. – Хватит болтать. Выпусти меня.

   Глухарь молчал.

– Глухарь!

– Ты сколько здесь сидишь?

– Неделю.

– Много. Вода когда кончилась?

– Три дня назад. Все? – Медленно закипала злость. – Допрос окончен. Выпусти меня.

– Знаешь, – не обращая на него внимания, продолжал Глухарь, – я твоей девчонке не поверил. Сначала. Думал, у нее истерика. Ну, такое в жизни пережить пришлось, вот и мерещится всякая фигня. Позвонил, по мобильному телефону, с Зоны – кто в такой бред поверит?

– Глухарь, потом поговорим.

– Нет, Красавчик, поговорим сейчас. Потом не до того будет. Сначала подумал, свихнулась девка. А потом смотрю на нее, и, знаешь – поверил. Думаю, чем черт не шутит. Тем более, когда этот черт – Зона. И поверил. Еще до того, как она парня в челюсть приложила. Здорово ты ее подкачал. Там, в "Приюте" стал к ней Хамса клеиться. Так она его без слов, с левой, так в челюсть приложила… Хорошая баба, твоя Ника, только дура.

   Красавчик терпеливо ждал, пока Глухарь выговорится. Хозяин положения – ему и самый лакомый кусок.

– Теперь на твоей совести, Красавчик, еще одна жизнь. Которая, по счету, а? Пятая? Шестая? Или уже со счета сбился?

   Красавчик молчал.

– Не хочешь спросить, кто пополнил твой список?

   Красавчик подошел вплотную к стене мыльного пузыря и в упор уставился на Глухаря. Ему не хотелось верить в то, что нашептывал ему здравый смысл.

– Не хочешь. Оно и понятно. Уж не знаю, чем ты ее обаял. И не пожалел же девку, и так досталось ей выше крыши. Я вообще не понимаю, что за любовь такая – по собственной воле в петлю голову совать.

   Ветер ворвался в сарай, загудел между уцелевшими в окнах осколками.