Смертник в серой шинели. Тетралогия

— Он всегда возвращается к законному владельцу. Самыми разными способами. Но при этом вор и тот, кто последний им владел, погибают.

— От клинка?

— Необязательно. Но с железной вероятностью.

— Весело…

— Любое ранение этим клинком — смертельно. Человек умирает за несколько секунд.

Киваю — это я уже видел. Впечатлило донельзя.

— А на меня он действует так же?

— Нет. Для вас он не опаснее любого другого меча.

— То есть я могу им бриться при желании?

— Можете. Хотя с трудом представляю себе этот процесс.

Я, честно говоря, — тоже. О чем и сообщаю собеседнику. Тот понимающе кивает.

— Никакие доспехи или щиты от Рунного клинка не защитят. Им можно нарезать в лапшу металлическую колонну. Трудно, но выполнимо.

— Учту. Хотя, откровенно говоря, не представляю себе необходимости в таком странном деянии.

— Клинок также защищает своего владельца.

— Каким образом?

— Неизвестно. Но об этом все говорят. В смысле — все Серые.

— А как именно?

— Да хоть бы и так, — указывает на яйцо с перстнем хитропоп. — Разве этого мало?

Вынужден признать его правоту. Действительно — подарок немаленький!

— Кстати… — приподнимается он с места. — Минуточку…

Проворно, несмотря на свои габариты и возраст, подходит к камину и зачерпывает из него горсть золы.

— А подставьте-ка клинок…

Подойдя к нему, поворачиваю Рунный клинок плашмя и наклоняю над топкой.

Варшани высыпает на него золу.

Клинок по-прежнему поблескивает своим узором.

— Ну да, — кивает хитропоп, — мы тоже ни разу не смогли его запачкать. Даже краска на них не задерживается. Надо полагать, и яд как-то… даже не знаю, какое слово подобрать…

— Нейтрализуется?

— Как?

Поясняю ему смысл сказанного слова. Он согласно кивает.

— Да, так тоже можно сказать.

Мы снова возвращаемся к столу, и разговор продолжается.

Итогом длительной, почти пятичасовой, беседы стало следующее.

Имеет место заговор.

Не сиюминутный, направленный на свержение короля или убийство кого-либо из его приближенных. Если бы это было так, то многоопытные Коты или многомудрые церковники уж точно да углядели бы какой-то хвостик, торчащий из-за кулис. Сам характер глубокого внедрения слуги, располагавшего при этом фантастически дорогой отравой, указывал на то, что его хозяева никуда не спешат. Во всяком случае — не спешили раньше. Не исключено, что такие же неприметные товарищи, каковым являлся покойный постельничий, ждут своего часа еще где-то. Денег же на такие дорогостоящие операции неведомые злодеюки явно не жалели.

Заговорщики действуют умно, с многократной подстраховкой каждого шага. Оказывается, постельничий был первым и единственным человеком, который был уличен в применении Шерна. До сих пор установить виновников этого никому не удавалось.

У нас есть теперь индикатор ядов — Рунный клинок. Правда, все неудобство этого метода заключается в том, что его нельзя тиражировать. И в отрыве от меня (есть такое подозрение) он работать не будет. Во всяком случае, отец Варшани берется проверить все имеющиеся у него клинки на их реакцию с ядами.

У нас есть теперь не только образцы яда, но способ борьбы с заражениями и отравлениями. Эрлих сразу объявил производство спирта церковной монополией. После моего активного возражения он вынужден был сделать оговорку, что и целители могут его применять для лечения. Но не производить! Тут он встал непоколебимым столпом. Собственно говоря, никто и не возражал. Войти в историю страны как лицо, проложившее путь к повальной алкоголизации населения, я отнюдь не рвался. Да и была у меня одна хитрая задумка… Раз церковь монополизирует производство и потребление спирта, то волей-неволей ей придется сотрудничать с коллегами Мирны. Снабжать-то они их теперь обязаны? Глядишь, и сделают шаги к их официальному признанию…

Напоследок беседа коснулась солдат, вернее их необычайно быстрого появления. И вот здесь уже я уперся рогом, отговаривая собеседников от немедленного дыбоподнятия офицеров, кои вывели солдат на площадь.

— Да поймите вы! — в который раз убеждаю собравшихся. — Не может же быть причастно к заговору все командование этих частей! Стрелки — те точно были. И где они сейчас?

Присутствующие, исключая невозмутимого Кота, угрюмо молчат.

— Вот их-то на дыбу можно было бы подтянуть! Со всем основанием! Благо — законный повод имелся! А уж что он там, в процессе допроса, выболтал бы… дело уже совсем другое.

— Так что же делать? Отпустить предателей? — спрашивает епископ.

— А кого они предали, ваше преосвященство? Меня? А кто я для них? Данный полк подчиняется наместнику — а его еще нет! Город и его жителей? Где погибшие и разрушения? Быстро ввели войска в город? Показали хорошую выучку и умение оперативно решать сложные вопросы.

— Может быть, их еще и наградить за это?

— А что? Мысль! Можете ли вы, своей властью, выпустить какой-нибудь памятный знак или медаль в честь этого события?

— Могу. Только для чего?

— А даровать его обладателю какие-то привилегии по церковной линии? Ну, нечто типа льготного кредитования в банке святого Вайта?

Попы переглядываются.

— Ну… это тоже можно сделать. И что это даст?