Смертник восточного фронта. 1945. Агония III рейха

Bahniihrer²⁸ в своей заключительной речи (ему было девятнадцать или двадцать лет) пояснял толпе преданных и внимательных юношей 16—18 лет: «Вам больше не придется работать, как работали ваши отцы. Вы все будете управлять своим собственным делом. У вас уже полно иностранных рабочих в подчинении, а после войны их будет еще больше!» После подобных наставлений растущее поколение 1940-х было выдрессировано и подготовлено к тому, что все должно было идти точно по плану. Невозможно было образумить такого велеречивого пророка, да и спорить с ним нельзя было. Этих молодых фюреров тренировали нацисты, а потом, словно цепных псов, спускали на несчастных немцев.

Честно говоря, во всем этом есть и другая сторона. Нельзя отрицать, что результатом таких обстоятельных тренировок становились блестящие спортивные достижения и крепкое здоровье. Постоянно проводилось выявление наиболее одаренных детей, причем независимо от социального происхождения, чего раньше не было. Основной принцип «Frei Bahn dem Tuchtigen!»²⁹ отнюдь не был пустыми словами.

Воспитание девочек осуществлялось по тем же принципам, несмотря на определенные перегибы касательно исполнения распоряжений. Хорошо воспитанная и ухоженная дочь важной и состоятельной женщины должна была провести год в работе наравне с дочерью простого рабочего — помогая фермерам, занимаясь физическим трудом, подсобной работой, словом, выполняя любое порученное ей дело. Для каждой из них это была прекрасная возможность узнать друг друга, получить ценный для дальнейшей жизни опыт.

Будущий солдат, свободомыслящий выпускник военной академии или туповатый гражданский служащий без воображения, — ко всем относились одинаково, устанавливая объемы работы и труда. Мальчишки получали дисциплинарные инструкции, их держали на чертовски коротком поводке. Их учили не только профессии отца, но и обращению с топором, лопатой, мотыгой, пилой, молотком и другими набивавшими мозоли инструментами. Они также интенсивно занимались легкой и тяжелой атлетикой, это не вредило никому. Что касается молодой девушки из хорошей и достойной семьи, новые знания также шли ей впрок. В конце концов, избалованный белоручка становился настоящим человеком.

Для лучшего понимания ситуации и последующих событий следует описать, в какой среде мы жили. Важно сказать несколько слов об иностранцах, живших с нами. Это были военнопленные, заключенные, интернированные и «Hiwi» (волонтеры)³⁰. Ко всем без исключения (пока они/желали работать и если не были подлецами, вредителями и не пророчили несчастий) относились хорошо, о них заботились, им платили, независимо от национальности.

Случались и в лагерях приемы пополнения, в особенности в тех, где руководство проявляло мягкотелость, что кто-нибудь из пленных совершал недопустимый поступок. Этот инцидент становился объектом самого пристального внимания. Ныне некоторые страшные истории о концлагерях явно преувеличены и не соответствуют действительности, впрочем, я лично не получал информацию из первых рук, еврейские пленные знают лучше. Самая отвратительная глава немецкой истории была написана не народом. Народ ее проклял и отверг. Об этом можно говорить и говорить.

В целом, у иностранных пленных не было особых причин жаловаться, а если сравнить наши условия жизни того времени, надо сказать, что пленные жили ничуть не хуже. Годами позже я бы с радостью подобрал куски хлеба, которые они выбрасывали; когда я был в плену, это был настоящий праздник — получить объедки, предназначавшиеся свиньям.

Табак никогда не заканчивался. Даже в самые сложные времена, когда работа была тяжелой, восьмичасовой рабочий день был нормой, хотя нередко приходилось его удлинять. За работу сверх нормы платили больше, давали дополнительный рацион табака, пива и чего-нибудь. У каждого была своя чистая постель с соломенным матрасом, два шерстяных одеяла, два полотенца, умывальник, мыло, посуда для еды и прочее, все это должен был предоставить работодатель, он же следил, чтобы все было на месте.

Военная охрана должна была обеспечить военнопленных одеждой. Гражданским заключенным власти раздавали талоны на одежду, которую потом можно было купить, у всех пленных была обувь и пальто. Зарплата выдавалась соответственно установленной ставке, во многих случаях пленные получали больше. Некоторые не тратили полученные деньги и при помощи денежных переводов поддерживали родственников дома, например, во Франции или где-то еще.

У меня работали люди из разных стран, один за другим, и я со всеми находил общий язык. Всего я повстречал двадцать или более человек, представителей самых разных социальных слоев и профессий, и я с удовольствием использовал любую возможность поговорить с ними по душам, даже с глазу на глаз, угостив сигаретой.

Снова и снова я приходил к выводу, что так называемая враждебность между нашими народами на самом деле есть не что иное, как продукт, созданный несколькими невменяемыми руководителями и дипломатами, неспособными привести наши народы к взаимному согласию вне поля битвы.