Смертник восточного фронта. 1945. Агония III рейха

Двигатель излучает легкое и приятное тепло. Одно плохо — мы движемся не на восток, как планировали, чтобы выбраться из этой заварушки. Скоро засыпаю мертвым сном. В Г[отенхафене] (бывший польский морской порт) у нас заканчивается бензин. Как человек, ни черта не смыслящий в артиллерии, я абсолютно бесполезен. Отдохнув, пробираюсь к месту встречи, где надеюсь отыскать кого-нибудь из нашего батальона.

Бухту безостановочно атакуют с воздуха. Наши зенитки работают как надо, и горящие самолеты англичан или американцев (их сложно различить) камнем устремляются вниз, или же их пилоты, раскачиваясь, опускаются на парашютах.

Одно из двух — либо я преждевременно рапортую о прибытии, либо просто единственный такой слишком ретивый командир. Как бы то ни было, я снова при делах, и меня перекидывают в новое подразделение, сформированное из остававшихся в округе солдат. На следующий день мы начинаем продвигаться к фронту. Все это до боли напоминает мне давнишнюю историю с фольксштурмом, хотя это регулярные войска, которым должны быть присущи «выдержка» и «сплоченность». Кого среди них не было, так это сопляков в форме. Это были прожженные ветераны, знавшие все ходы и выходы, хоть и выглядели понурыми, безразличными ко всему и исхудавшими до костей. Они до последнего защищали Курляндию⁶⁴, но не за горами последний бой, и мышеловка захлопнется.

Военно-морские силы противника ведут огонь из орудий главного калибра. С деревьев свисают на веревках тела, их число не поддается подсчету. Воздушные силы действуют сообща с артиллерией — они подавляют наши зенитные и противотанковые батареи, число их катастрофически уменьшается. Наши артиллеристы, расстреляв боеприпасы, подрывают орудия.

Ночь застает нас в лесу, мы расположились в двух соседствующих бетонных бункерах, связанных между собой узкоколейкой. Темно, сыро и очень холодно. У нас нет соломы, даже сесть, и то не на что. Ни глотка теплого кофе и никакой надежды что-нибудь съесть. Мы промерзли до костей и проклинаем все на свете. Через какое-то время я слышу хлопок, а потом еще несколько ружейных выстрелов в помещении. Опять самострелы. Неужели эти идиоты всерьез верят, что им сделают перевязку и эвакуируют в тыл? Видимо, верят. Может, и на самом деле повезет, да и рана не будет очень болеть, но русские все равно найдут нас.

Впрочем, в этой толчее никак нельзя исключать и случайный выстрел. Хотя санитаров все равно нет и в помине — незачем они здесь.

На следующий день стрелка на барометре моего настроения падает до нуля — меня сделали временным командиром взвода, и предполагалось, что мы захватим небольшой участок территории. В сарае мы обнаружили большой склад оружия и боеприпасов, но, как выяснилось, из-за ржавчины и песка только процентов десять вооружения готовы к использованию. Всего несколько пулеметов исправны, а ленты к ним валяются в песке и грязи. Сменные стволы отсутствовали, а запасы самого важного — оружейного масла и смазки — были и вовсе мизерными. Выбрав все самое лучшее, отправляемся на изгибающуюся цепь холмов и там занимаем позицию, мне еще предстоит осмотреть каждый сторожевой пост и установить связь с командным пунктом.

На ферме находим картофельную пароварку, скоро она вовсю работает и у нас много вкусной, горячей еды. Совсем скоро происходит настоящее чудо — к нам заезжают развозчики еды и оставляют часть своих калорийных сокровищ. Обидно, что суп совсем холодный, но зато есть хлеб, колбаса, масло и табак — истинная радость солдата.

Сначала все тихо и спокойно. Но едва темнеет, как снова начинается ночной концерт русских — из огромных громкоговорителей льются солдатские песни: «Лили Марлен», например, а потом популярные шлягеры и марши. Между песнями голос «обычного человека» произносит обличительные речи, похожие на речи Геббельса. Затем следует правдивая сводка новостей, после чего наши бывшие соотечественники, сдавшиеся в плен русским, живописуют русский рай. А под финал слышим заурядную пропаганду, все те же избитые фразы: «Переходите к нам, не забудьте прихватить миски и ложки, тысячи голых баб ждут не дождутся вас».

На следующий день, после обеда, русские буквально топят нас в минометном огне. Потом переходят в атаку, но мы их ждем и уже издали открываем ответный огонь, в результате которого они несут огромные потери убитыми и ранеными. Перед следующей атакой они снова «обрабатывают» нас артогнем. В довершение ко всему, наша собственная артиллерия допускает несколько ошибок (бьет по нашим же окопам, будто они полны русских!). Наши проклятья не помогают, число убитых и раненых растет.

Отряды СС занимают зону слева. Русские, невзирая на потери, переходят в наступление. Стоит им прорваться, как они окажутся у нас в тылу. И хотя вследствие холмов видимость была ограниченна, мы все слышали и догадались — увы, наши опасения подтвердились — обороняемый подразделением СС участок захвачен противником. Правда, какое-то время спустя в результате контратаки СС русские были отброшены.