Смертник

Девушка так и сделала, повернула направо и пошла, высвечивая себе путь фонариком. Луч света с трудом проникал сквозь густую, почти осязаемую тьму. Батарейки быстро садились. Фонарь уже едва обозначал дорогу среди близко растущего кустарника. Ни ветра, ни движения. Мертвая, тревожная ночь. Исчезли даже запахи.

Упрямо двигаясь вперед, Ника и не заметила, как переложила фонарь в правую руку, а в левой сам собой возник пистолет. Потом ей стало не по себе. Она шла и шла, а вокруг были все те же кусты, похожие друг на друга как две капли воды. Почти без листьев, с выставленными в небо ветвями, покрытые острыми шипами, прямо как розы.

Чем дальше Ника уходила, тем яснее выступала на первый план нехорошая мысль. Дежавю. Разве не здесь она была пару минут назад? Складывалось впечатление, что девушка не продвигалась вперед, а топталась на месте. Под ее ногами с завидным постоянством крутилась дорожка тренажера, только обставленного богаче, чем в спортивном зале.

Ника даже обрадовалась, когда перед ней возникла комариная плешь, границы которой четко обозначались в высокой траве. В этом месте она точно еще не проходила. Девушка обошла плешь по широкому кругу. Стоило появиться одной аномалии, и в голову Ники тут же полезли мысли о других. Например, о вакуумных ямах. Именно их сейчас больше всего не хватало для полного счастья. Рванешься назад и со всей дури влетишь в комариную плешь. Слава богу, ничего подобного не произошло, и Ника постепенно вышла на прежнюю дорогу.

По крайней мере, ей так казалось.

Ночь, копившая силы, будто застыла, потом коротко, утробно зарычала, перевалилась за невидимую грань и вдруг перестала быть тихой.

Несколько раз Ника останавливалась, пугаясь звуков, неожиданно прорезавшихся в ночи. Однажды что-то тихо, но натужно захрипело. Кто-то большой протопал мимо, продираясь сквозь колючие кусты. С замиранием сердца девушка прислушивалась к тяжелым шагам. Только тогда, когда шум затих, она снова включила фонарик и сперва медленно, но с каждым шагом все быстрее пошла дальше.

В другой раз бледно засветился какой-то куст, расплылся мутным пятном. Оттуда, из скрытой черноты, послышалось быстрое жаркое дыхание. Ника погасила вспыхнувший было фонарь и слепо уставилась прямо перед собой. Рукоять пистолета нагрелась в потной ладони. Девушка запоздало подумала о том, что одной обоймы может и не хватить для крупной твари. На всякий случай ей следовало бы иметь под рукой и нож, оставшийся в мешке. Занятая такими мыслями, она не сразу обратила внимание на то, что тревожный звук стал удаляться и вскоре распался в наступившей тишине на еле уловимые шумы.

Ночь катилась под уклон. Девушка заметила это не сразу. Сначала она перестала различать свет фонаря, обругала Краба последними словами, потом подумала и на всякий случай упрекнула себя в неблагодарности. Чтобы батареек хватило еще на какое-то время, Ника выключила фонарь, тут и заметила, что ночь отступила.

Сквозь хилую листву пробивался мутный свет. Сверху, темный у горизонта, опрокинулся над полем серый купол неба. В сумраке раннего утра дорога вполне угадывалась.

Ника торопилась. Не видя перед собой ориентиров, определяющих правильное направление, она подгоняла сама себя. По ее расчетам выходило, что если она и сбилась с курса, то не намного. Скоро Ника должна была подойти к мертвому лесу, обозначенному на карте Красавчика как «мемориал». Девушка напряженно осматривалась по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее это загадочное место. Вокруг, насколько хватало глаз, стелилось поле, покрытое кустарником.

Позже, когда посветлело настолько, что обзор расширился до самого горизонта, Ника уже бежала. Она еще надеялась, что ей повезет, считала, что непонятно в силу каких причин обошла каменную гряду и приближается к шоссе, ведущему к Боровой.

К нему Ника и вышла.

Справа от нее неожиданно, без всякого перехода, появился асфальт. Ника остановилась. Вспышка надежды сменилась таким глубоким разочарованием, что у девушки помутилось в глазах. Метрах в десяти на обочине шоссе из густой травы вырастал деревянный столб указателя, пустивший веселые побеги. Буквы, будто нарисованные вчера, радовали глаз ослепительным белым цветом.

Минут пять Ника, закусив от злости губы, всматривалась в ненавистное название «Полянка».

Каким чертом ее развернуло в обратную сторону? Как она ухитрилась обойти бар, не наткнувшись ни на один ориентир, коих в тех краях было немерено? Теперь она повернула в противоположную сторону и бодро вышагивала на восток. Иными словами, обратно к кордону.

Ника ругала последними словами себя, а заодно и Зону, Красавчика, Краба, всех, до кого могла мысленно дотянуться.