Смертники доброй воли (СИ)

— Мне больше другое интересно, Сати, — спокойно отозвался Беккер. — Почему ты так много о нём говоришь эти два дня. Что ни разговор, Матиас, Матиас, Матиас. Может, уже отвлечёшься?

— Я просто переживаю! — Сати сжала кулаки. — Я не хочу, чтобы…

— Нет, Сати. Просто он тебе нравится. И ты боишься себе и мне в этом признаться, — Беккер вместе со слегка ошеломлённым Адамасом пронаблюдал, как Сати отступила от него на шаг, и безжалостно закончил: — Я видел, как ты смотрела на него, когда на борьбе он уложил нашего ловкача Токкина, а на силовых упражнениях — Иларио. Но это нормально. Девушкам часто нравятся плохие парни. Не хочешь это использовать, чтобы наставить Матиаса на верный путь?

Сати вспыхнула вся, мгновенно — и краска залила её до корней волос, а Адамас осклабился, уже размышляя, как он мог бы такое использовать.

— Знаешь что… — задохнувшись, Сати запнулась. — Не смей говорить о том, чего не понимаешь!

Она бросилась бежать, прямо в сторону Адамаса, на задний двор, — и Беккер только и успел, что покаянно крикнуть вслед:

— Стой! Я не то хотел сказать!..

Сати завернула за угол, и тут вынырнувший из-за своего уступа Адамас схватил её. Закрыв хорони рот, чтобы она их не выдала, он молниеносно утащил её в своё укрытие и зажал там, пока Беккер не уйдёт со двора.

— Сати! Ну подожди, пожалуйста! — рейтер промчался мимо, остановился поодаль, пытаясь понять, куда могла деться Сати, и наконец двинулся на другую сторону здания. Адамас ослабил хватку, убирая руку от губ хорони, и Сати, пылая ненавистью, обернулась.

— Совсем больной?! — прошипела она, дёргаясь, чтобы вырваться полностью, но Адамас пока не собирался отпускать её.

— Случилось так, что я подслушал ваш разговор, — прошептал он ей на ухо, держа девушку к себе спиной и по ходу ненароком касаясь и упругих бёдер, и груди. — Давай подойдём к вопросу по-деловому. На что ты готова, чтобы я отстал от Беккера?

Он уже открыто положил ей руку на грудь, и Сати, сделав нечеловеческое усилие, смогла развернуться.

— Засадить тебя за домогательства, как тебе такой вариант? — бросила она, и Адамас рассмеялся.

— Да ладно тебе! На такую замухрышку, как ты, всё равно никто никогда не взглянет! Или хранишь себя для эмдэшной оргии в штабе на Севере? У девочек, которым я нравлюсь, иногда бывают странные фантазии.

Сати, казалось, одеревенела, слушая его, и Адамас решил этим воспользоваться. Он, как и в тот раз, почти приблизил своё лицо к ней, забавляясь её бледностью, пришедшей на смену румянцу, и прошептал:

— Соглашайся. Тебе понравится.

Сати вскинула на него глаза — в них была лишь ненависть. Опять как-то невероятно извернувшись, она залепила ему звонкую пощёчину, и он отшатнулся, схватившись за щёку.

— Лучше сдохнуть, чем лечь под тебя, ничтожество, — процедила сквозь зубы Сати. Уже освободившаяся, она отошла от стены и спустя несколько секунд скрылась за углом.

Опустив руку, Адамас облизал губы, чувствуя внутри себя нечто ранее незнакомое. Ему только что объявили войну, и он уже знал, как выйдет из неё победителем.

* * *

В четверг последним занятием были стрельбы — и опять Адамас с некоторым удивлением понял, что он лучший. Обходя всех на любых физических дисциплинах, он никак не мог вспомнить, когда же успел так натренироваться: нет, само собой, отец гонял его вместе с разнообразными инструкторами с шести лет, но это невероятным образом прошло мимо хорона, особенно если учесть, что последние полгода, с лета, он всячески уклонялся от занятий. Что-то, похоже, успело налипнуть, и в каком-то смысле это даже слегка раздражало его: он не прочь был стоять выше любого окружения, но не такой ценой. Проще уж было сразу признаться, что ты Страхов.

Стрельбы вёл Бельфегор — Адамас со скрипом признал, что уж его он обойдёт нескоро. Учитель из сына Аспитиса тоже вышел неплохой, хотя и чересчур дистанцированный от учеников — он даже разговаривал с ними как рабочая программа, стоило ли упоминать его педантичное отношение к положению пальцев, поправке на ветер и остальной тысяче мелочей. По окончании занятия Бельфегор попросил Адамаса задержаться (впрочем, судя по тону, скорее приказал) и, когда все покинули плац, холодно известил его:

— Тебя хотят видеть в учительской, Страхов. Прямо сейчас.

— Слушаюсь, мой генерал! — с вызовом отдал ему честь Адамас и ухмыльнулся. — Разрешите идти?

— Разрешаю, рядовой, — почти не разжимая губ, проговорил хорон, взгляд которого дерзко спорил с утверждением, что жёлтый относится к тёплым цветам, и, откланявшись, Адамас двинулся в сторону административного здания.